Тропа Исполинов

"Иди куда идёшь. Дом, в котором ты провел ночь, не потерпит ущерба. Неожиданное обстоятельство остановит врагов. Торопись. Тебя ждут дома".

; Вернусь ли я сюда? — спросил он, и снова перемешал и сплюснул кубики.

По виду новый узор напоминал языки огня. Внутренний голос на сей раз молчал…

Тинч пожал плечами, вздохнул и, вначале медленно, с оглядкой, затем всё быстрее зашагал вдоль полосы прибоя.

Он шёл быстро — ему нравилось так идти. В его лохматых, отросших за зиму волосах плясал попутный ветер, ветер Бальмгрима, ветер судьбы и удачи.

Эта земля была землёю Тинча. Этот ветер, поднимающий грузные, чёрно-красные от рассветного солнца волны, наполнял его лёгкие. Эта жизнь была его жизнью, и от простой догадки, что это действительно так, он с мурашками по коже ощущал, как знакомой сладкой тревогой туго наполняется сердце, что ноги сами несут, несут, несут его навстречу судьбе, и что нет, и не будет тому остановки.

— Счастли-ивым днём

Ве-ернусь я в дом…

И был Тинч. И был он смелым, сильным, весёлым, да таким удачливым…

Глава 2. Айхо

Волны стирают в песок неподвижные скалы,В море открыто гуляет не пойманный ветер."Бальмгрим"

1

Итак, пути наших героев разошлись… Кто знает, встреться они у порога рыбацкого домика — и эта история могла иметь совершенно иное продолжение. Куда они так спешат?

Впрочем… нам-то с вами спешить некуда.

Конечно, со временем мы последуем и за капитаном Гриосом, но сейчас, дабы вам, дорогой читатель, стало понятней, что к чему, следует рассказать, кто такой Тинч и что с ним произошло за полгода до описанных выше событий.

Шагать по дороге с карманом, полными "жерновков", было небезопасно. Мало ли кто мог сейчас повстречаться на дороге…

Потому Тинч шёл вдоль берега залива.

Стая крупных черноголовых чаек при его приближении снялась с песка, покружила над головой и неторопливо проплыла в море.

На миг он представил себя такой же чайкой. И тотчас озорной окрепший ветер ударил его в грудь, подхватил под крылья и вынес высоко-высоко над прибоем. А небо обрушивалось ему навстречу, и дальше, в горизонт раздвинулись крылья, а где-то глубоко там, внизу мелькали пенные всплески перелетающих с волны на волну дельфинов.

Имя "Тинчес" на языке тагров и означает "дельфин".

"Эх ты, Тинчи-дельфинёнок…" — как наяву услышал он и прибавил шагу. Сердитый ветер взмёл песок. Сомнения ещё царапались в груди, но цель, во имя которой он весь остаток зимы так стремился домой, была выше любых сомнений.

Чуть видные вдали, черпали парусами из-за линии горизонта игрушечные корабли. По скользким и рыжим от водорослей скалам сбегала вода. Впереди, за дюнами вот-вот должна была открыться река. Там старый каменный мост с четырьмя колоннами по углам пролёг над кипящей Авокой…

— Постой, — сказал он себе.; Это было здесь.

Да, полгода назад это случилось здесь, где из песка доныне щерится рёбрами остов погибшего на рифах корабля.

Здесь, где он подбирал из полосы прибоя разноцветные камешки.

Здесь, где на камнях лагуны искрятся потеки Жизни, где волны, с чьих гребней срывает пену ветер, то с нежностью матери ласкаются к ногам, то с яростью молотобойца пытаются сокрушить скалы.

Здесь, где в плеске прибоя слышится перепев далеких труб и перезвон песчинок Времени. Здесь, где среди камешков попадаются шарики со звёздочкой — те, что остались от маленьких игольчатых зверьков, что грызли ракушки тыщу миллионов лет тому…

"Жил на свете славный ёжик, из иголочек и ножек, грыз ракушки день-деньской, потому что был морской…"

Здесь, где из-за песчаной косы, кажется, вот-вот выглянет украшенный фигурой острогрудой богини, крутой форштевень древнего судна. Оно птицей летит под темно-красным, как запекшаяся кровь, квадратным парусом с изображением трезубца Хозяина Моря…

Вспомни!

"— Был штурман седой и красивый,Его провожала жена,Корабль его золотогривыйШутя подхватила волна…"

Это случилось в день, когда его разморило на солнце, а он вылепил из песка целую картину, в точности как в одной из отцовских книг. Здесь стоял замок, вооруженный стеной и башнями, ступенчатый Храм Огня посередине, и возле него — священное существо, наполовину женщина, наполовину львица, великая Хормакис. Она неподвижными ракушечными глазами взирала в сторону океана…

Когда ныряешь в глубину спокойного и чистого моря, вверху, над головою является большой блестящий круг, в котором просвечивает хрустальное небо. Под самым твоим боком мельтешат и щиплются рыбёшки, в валунах, обросших зыбкими куртинами морской травы, бочком-бочком пробираются крабы, а с самого дна, если задеть ногой, поднимается и, пыля песком, уходит в глубину круглая и плоская, похожая на истёртый коврик рыба-камбала.

Старики из Анзуресса говорят, что камбала — рыба непростая. Они называют её "ладонь Уданы" и убеждены, что если подкараулить камбалу на дне и не дать всплыть, святая рыба может запросто выполнить любые три желания…