Тропы вечных тем: проза поэта

Может, поэтому в современной поэзии меня оставляют равнодушными почти все стихи о войне за исключением тех, что написал Виктор Кочетков. Он — один из немногих поэтов, раскрывшихся в последние годы именно на военном материале. В стихах других современных авторов, пишущих о войне, на мой взгляд, всё застыло. В них только прошлое. Этот летаргический военный сон вызывает чувство жалости. В стихах нет ощущения перспективы. Многие поэты ничего не видят впереди, они как бы лишены будущего. Всё это вызывает какое-то сопротивление.

Это даже не спор. Спор между отцами и детьми придумал Тургенев. Но то был риторический период в литературе. А у нас на Руси отец с сыном или сражаются, или сын просто проматывает отцовское наследие, как материальное, так и духовное. Это первым в литературе ещё Лермонтов заметил. Как известно, у его отца не сложилась семейная жизнь. Поэт из-за этого много страдал. Он сам называл себя «сыном страданья». А однажды у него вырвалось признание: «Ты дал мне жизнь, но счастья не дал; ты сам на свете был гоним, ты в людях только зло изведал…» А в революции сын нередко шёл против отца. Так что, какой здесь спор? У нас всегда были одни крайности. А прекраснодушный Тургенев, повторяю, ввёл проблему отцов и детей в риторический план.

Возвращаясь к поэзии, скажу, что не приемлю статей критиков, утверждающих: раньше были поколения, сейчас одиночки. Искусство всегда творили отдельные личности. Это относится и к сегодняшнему дню.

Я считаю, что поэзия, не смотря ни на что, продолжает развиваться. Почему? То, что пишут сейчас отдельные поэты, в том числе Лапшин, не смогло бы появиться ни у меня, ни у поэтов старше меня по возрасту. Мы так не чувствуем. Значит, есть какое-то развитие. Я с надеждою ожидаю какого-то нового движения в современной поэзии.

— По телефону вы сказали, что, на ваш взгляд, 99 % публикуемых сегодня стихотворений не является поэзией. Стихи каких авторов вы включаете тогда в один процент истинной литературы?

— Думаю, что с моими подсчётами согласится большинство пишущих. Другое дело, что каждый включит в один процент настоящей поэзии разные имена.

Я, например, крупными величинами в современной поэзии считаю Николая Тряпкина и Василия Казанцева. Это не значит, что они пишут в той же манере, что и я. Казанцев совсем далёк от меня. Но мне нравится, как он вводит в стихи образы природы, как через проникновение в природу рассказывает судьбу своей души. Казанцев — утончённый поэт. Его стихи строятся на оттенках, тонкостях. А поэзию Тряпкина питает фольклорная основа.

— Вас считают ниспровергателем безусловных кумиров, таких, как Симонов, Ахматова, Цветаева. Вы согласны с таким мнением?

— Вы говорите — безусловные кумиры. Но, на мой взгляд, имена, которые вы назвали, относятся как раз к условным кумирам, особенно Симонов. Я считаю Симонова автором просто двух знаменитых стихотворений «Жди меня» и «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины…». В своё время они оказали на читателей большое влияние. Ничего другого значимого в поэзии он не сделал. Поэмы его уже канули в Лету.

А что касается Ахматовой и Цветаевой, то это, конечно, поэтессы. Другое дело, критика сильно преувеличила их значение. Поэтому я позволил себе высказать о их творчестве ряд довольно резких критических замечаний.

Но если бы Ахматову и Цветаеву недооценивали, я бы тотчас выступил в их защиту. Я ценю их поэзию за женственность. Обе поэтессы выразили по-своему какие-то уголки женской души, то, что никогда не доступно другому человеку.

Но мне не нравится в Ахматовой её гигантомания. Вот сейчас много говорят о её поэме «Реквием». Однако почему-то никто не заметил, что Ахматова этой поэмой ставит памятник себе. Есть в «Реквиеме» эпизоды, которые надо было писать только в третьем лице, о матери, но никак не о себе. А так получилась самовлюблённость. Это начисто убило «Реквием», превратило поэму в монумент автору. Всё это, полагаю, оттого, что Ахматова по женской слабости слишком поверила своим обожателям. И посчитала себя великой поэтессой. Такая самоуверенность до сих пор гипнотически действует на поклонников её таланта.

Я вообще настроен довольно-таки категорично по отношению к женской поэзии. Считаю, что женщины не могут в искусстве создать ни одного великого произведения. По крайней мере за всю историю человечества им это не удалось.