Трудно быть «дьяволом»

Погрузившись в старенький автомобиль, выехали на место. В окраинный, побитый войной и жизнью, квартал.

– Ну и… захолустье, – буркнул водитель. – Чем больше тут езжу, тем хреновее выглядит. И темень, хоть глаз выколи. Все фонари побили!

– На дорогу смотри, – прикрикнул Гарна. – Тут колдобина на колдобине.

– Да смотрю, смотрю…

Прибыв по адресу, припарковались неподалёку. Так, чтобы не было видно из окон объекта.

– Из машины – ни ногой, угонят в два счёта, – повернулся к водителю Гебар. – Даже если ЧП – сидишь ровно. Тут без транспорта хана, сюда даже автобусы не ходят. Всё, господа, ваш выход.

Кивнув, "господа", захлопали дверьми. Разделились на две группы, разошлись по двум, стоящим друг напротив друга, многоэтажкам. Первая группа, страхуя наблюдателя, поднялась на последний этаж, распугивая мелкую, рассевшуюся на лестнице, шушеру. Вскрыли ржавый замок, вышли на крышу, быстро осмотревшись.

– Чисто.

Оставив наблюдателя одного, засели, перекрыв подступы, на чердаке.

К дому объекта подошла шумная, подвыпившая парочка. Очень шумная и очень подвыпившая. Остановились, захохотали, дыша табаком и перегаром. Щёлкнув зажигалкой, закурили, пуская колечками дым.

– А я ей, короче, слышь, – ткнул Гарна напарника в плечо. – А она мне – "ой, вы что я не така-а-ая". Не такая, прикинь? Когда её – полрайона!

Согнувшись пополам, Гебар заржал, хлопая дружбана по плечу. Быстро, незаметно глянул на часы. Ещё рано.

Выйдя на крышу, наблюдатель залёг за бортиком. Переведя дух, распаковал аппаратуру – массивный, причудливого вида бинокль, от которого к тяжёлому аккумулятору тянулся витой кабель.

Устроившись поудобнее, припал к окулярам, предварительно щёлкнув выключателем. Тьма озарилась зелёным, в ней отчётливо проступил дом напротив. Наведя резкость, наблюдатель нашёл нужное окно. Горничная спала, задёрнув лёгкие, просвечивающие, шторы.

– И я такой, короче, х-х-ха-а-а-а, им и говорю…

– Время, – артикулировал Гебар. Едва заметно кивнув, кригскоммандер сменил пластинку.

– Это, пойду я, – произнёс он заплетающимся языком. – Я вот только не пойму, мой дом или не мой? Вроде мой. Во мы с тобой нажрались! Чёрт, не видно ни хрена… Ты это, ты давай вместе. У меня переночуешь, а то поздно уже.

Бросив на асфальт окурки, они зашли в подъезд. Гогоча и переговариваясь, поднялись на нужный этаж.

– Погоди, брат, нехорошо мне, – согнулся на лестничном пролёте кригскоммандер. Специально согнулся, чтобы не подходить к двери и не светить знакомое горничной лицо. При этом всё равно находясь неподалёку на случай непредвиденного развития событий.

– Ты иди открой пока.

Взяв у "собутыльника" ключ, Гебар заскрежетал в замке.

– А чё она не открывается? Сломалась, что ли?

– Кто там? – раздался за дверью испуганный, с характерным акцентом, голос.

– Как – "кто"? Я, кто ж ещё. А ты подожди, ты чего в чужой квартире делаешь? Слышь, братан, тут баба какая-то!

– Это не ваша квартира! Уходите, я полицию вызову!

– Полицию? – удивился бригадный капитан. – Не надо полицию, зачем… Ошиблись мы, дамочка. Уходим…

– …вашу Машу! – прошептал обалдевший наблюдатель.

Застигнутая врасплох горничная повела себя совсем не так, как одинокая, объятая страхом, женщина. Она не растерялась, не включила свет и не заметалась по квартире. Вместо этого ильхорка молнией слетела на пол и в одной сорочке метнулась на кухню. Так, будто полжизни провела в спецвойсках.

– Вот это школа… – ахнул человек на крыше, видя, как хрупкая женщина крутанула, беря обратным хватом, разделочный нож. – Это где она так?..

Сработала провокация, раскрылась, будучи уверенной, что её никто не видит, "горничная". Но её увидели, разглядев сквозь ночную тьму в новейший бинокль ночного видения. И, увидев, поняли. Всё – поняли.

Окончательно – поняли!

***

– С человеком твоим закрыли вопрос? Трепаться не будет?

– Закрыли, не переживай. Расплатился с ним, на поезд в дальние края посадил и припугнул, что он участвовал в спецоперации по поимке шпионов. Расписку даже взял! Он не местный, других не знает и болтать не станет. Я их специально в провинции набирал, чтобы, если что – распрощаться с чистой совестью. Пришлось, конечно, попотеть, зато теперь – спим спокойно.

– Поспишь тут, – проворчал Гарна. – Чем дальше в лес – тем толще партизаны…

– И чего ты к ней привязался, – оскалился Гебар. – Списали бы всё на паранойю и разошлись по домам.

– Он точно не ошибся, человек твой? Может, приврал?

– Обижаешь, гвардия – он же при тебе всё рассказывал. И даже показывал.

Это да, показывал, для чего его специально в кровать уложили и разве что в сорочку не нарядили. Профессионально двигалась горничная, технично и быстро. И с ножом обращалась так, что, открой Гебар дверь – несдобровать обоим.

– Что думаешь? – поинтересовался полицейский. – На работу-то вернёшься?

– Вернусь, без вариантов. Если исчезну – она точно что-то заподозрит.

– А если узнает?

– Как? Я в гриме был и к двери не приближался, только подстраховывал.

– А если у неё техника какая?