Трудно быть папой, или Веселые будни семьи Борджиа

Тогда Родриго удалось оправдаться перед высоким начальством (может, потому, что Пий II сам в молодости изрядно куролесил и даже стихи эротические писал), и дальше особых разногласий не возникало. Он и при последующих папах себя хорошо чувствовал, даже при ставленнике Орсини Сиксте IV, что убедительно доказывает его способность везде влезать без мыла, очень полезную в те неспокойные времена (да в любые времена!). При папе Сиксте Родриго – мало того, что кардинал, епископ Валенсии и вице-канцлер Святого престола – стал еще и легатом при дворах Кастилии и Арагона. Он вообще на протяжении своей церковной деятельности о родине не забывал. Было дело, мирил короля Кастилии Энрике IV с его сестрой Изабеллой. А когда та Изабелла сочеталась браком со своим родственником Фердинандом Арагонским по фальшивому папскому разрешению, помогал утрясти это недоразумение и оформить настоящий документ задним числом. Помимо сохранения отношений с Кастилией и Арагоном, старался дружить с флорентийскими Медичи, а в тот момент отношения с Флоренцией были ой какие плохие (достаточно того, что папа Сикст был замешан в покушении на братьев Медичи, в результате которого прямо в соборе зарезали брата Лоренцо Великолепного, Джулиано). Но Родриго старался как-то балансировать.

Конечно, не всем нравились его гибкие убеждения и его примирительная политика. И сам он далеко не всем нравился. Но кардиналу Борджиа это было до лампочки. Ждать от всех похвалы – до пенсии не дождешься. И не доживешь до той пенсии, если будешь стараться всем нравиться. Просто надо уметь договариваться. Даже с чертом.

Не забывал Родриго Борджиа и о личной жизни. Жизнь была бурная, но что-то вроде серьезных отношений в ней периодически просматривалось. Надо сказать, что, будучи кардиналом-дьяконом, сан священника Родриго принял не сразу – то есть обязанностью хранить целибат поначалу обременен не был. Но это означало, что теоретически он мог бы жениться, бег по куртизанкам все равно официально не приветствовался. А Родриго по ним как раз бегал. И не только по ним. Неизвестно, кем была мать (или разные матери) его старших детей – Педро Луиса, Изабеллы и Джироламы. А вот младшие и самые известные его дети – Хуан (Джованни), Чезаре, Лукреция и Гоффредо – были рождены прекрасной римлянкой по имени Ванноцца (Джованна) деи Каттанеи, которая, предположительно, как раз ударно трудилась на ниве продажной любви, то есть была куртизанкой по профессии (это потом она стала успешным предпринимателем, имея в собственности таверны и виноградники). И их совместные дети были рождены уже тогда, когда Родриго принял сан священника – с обязанностью соблюдать целибат и прочими столь же нерадостными обязанностями. Но природная живость и неутомимость брала свое, да и примеры перед глазами все время присутствовали соответствующие. Анекдот про монаха, который обнаружил, что в сборнике церковных законов, искаженных при переписывании, предписывается celebrate, а вовсе не celibate, не на пустом месте родился. Такое ощущение, что в тот веселый, но кровавый период, о котором идет речь, большинство священнослужителей были твердо убеждены, что правильно celebrate, а вовсе не celibate. Кто там тот целибат соблюдал, кроме Алонсо де Борха, да Пия II, растратившего здоровье в политической борьбе

к моменту избрания папой вследствие излишеств всяких нехороших?

Но все же приличия следовало пока соблюдать, и Родриго неоднократно выдавал Ванноццу замуж, чтобы придать существованию ее детей некоторую благопристойность. Детей своих он признал не сразу, поначалу именуя их племянниками. Кстати, Ванноцца особо крепкими моральными установками не отличалась, и поговаривали про нее всякое. Например, что она увлеклась коллегой Родриго по кардинальской консистории Джулиано делла Ровере и ее сын Чезаре на самом деле как раз от него. Забегая вперед, скажем, что впоследствии делла Ровере как-то мало отцовских чувств проявлял к Чезаре, в отличие от Борджиа, так что верится в эту версию с трудом. Хотя кто знает. Чезаре был такой же беспринципный, как Родриго, но такой же буйный, как Джулиано. Вот если бы он получился мягким, добросердечным и спокойным по характеру, тут на роль отца следовало бы искать кого-то третьего.

После смерти Сикста номер четыре Борджиа, уже к тому времени подкопив силенок, начал подбираться к папскому трону. Но пока не сдюжил. Одна радость – удалось заблокировать избрание того самого соперника на профессиональном и постельном фронте, Джулиано делла Ровере. Семья делла Ровере, правда, сумела пропихнуть другого своего ставленника, Джанбаттиста Чибо, вступившего на престол под именем Иннокентий VIII. «Ну, Иннокентий – так Иннокентий!» – философски подумал Родриго Борджиа. И с этим договоримся. Надо только выучиться ждать, думал Родриго про себя, надо быть спокойным и упрямым. И действительно таким был.