Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Не думайте, пожалуйста, что я обделил Марка и Аделаиду. Как я уже вам сказал, я разделил свое имущество между детьми, когда они вступили в брак. Себе же оставил совсем немного. Но после… после того несчастья мне надо было чем-то занять свои мысли. И я с головой ушел в бизнес. Свой дом в Лондоне я оборудовал всеми современными коммуникациями, и это дало мне возможность прямо из спальни руководить конторой. Я много работал — это помогало отвлечься и придавало мне уверенности в том, что… увечье не сломило меня. Я с головой ушел в работу. — Голос его зазвучал глуше, спокойнее, как будто он говорил сам с собой. — Вот ведь ирония судьбы — за что бы я ни брался, мне все удавалось! Самые невероятные мои замыслы неизменно увенчивались успехом. Даже когда я шел на риск, я всегда выигрывал. В моих руках все превращалось в золото. Очевидно, так жестокая судьба решила компенсировать потерю семьи.

На лице его вновь обозначились скорбные морщины, но, преодолев себя, он улыбнулся.

— Теперь вы видите: деньгами, завещанными Руби, я имел полное право распорядиться по собственному усмотрению.

— Конечно, конечно, мистер Джефферсон, — поспешно уверил его Мелчетт, — какие тут могут быть сомнения.

— Прекрасно, — сказал Конвей Джефферсон. — А теперь позвольте и мне задать вам несколько вопросов. Я бы хотел узнать поподробнее… обо всем этом кошмаре. Мне только известно, что малышку Руби нашли задушенной в чьем-то доме в двадцати милях отсюда.

— Совершенно верно. В Госсингтон-Холле.

Джефферсон нахмурился.

— В Госсингтон-Холле? Да ведь это…

— Дом полковника Бэнтри.

— Бэнтри! Артура Бэнтри? Я ведь с ним знаком. И с ним, и с его женой. Мы познакомились за границей несколько лет назад. Как же я мог забыть, что они живут в этих краях… Да, но…

Он замолчал. Старший инспектор Харпер тут же ненавязчиво воспользовался паузой.

— В прошлый вторник полковник Бэнтри обедал в этом отеле. Вы его не видели?

— В прошлый вторник? Нет. Мы ездили на прогулку к мысу Харден и опоздали к обеду. Пообедали по дороге на пути в отель.

— Руби Кин никогда не упоминала имя Бэнтри? — спросил Мелчетт.

Джефферсон покачал головой:

— Никогда. Не думаю, чтобы она их знала. Даже уверен, что не знала. Она вообще никого не знала в этих краях, разве что актеров и прочую театральную публику. — Он помолчал, потом внезапно спросил: — А что говорит сам Бэнтри?

— Он в полном недоумении. Вчера до самой ночи он был на собрании местного штаба консерваторов. А тело обнаружили сегодня утром. Слуги обнаружили. Бэнтри говорит, что никогда ее не видел.

— Фантастика, — согласился Джефферсон.

— Нет ли у вас, сэр, каких-нибудь соображений? Кто мог такое сделать? — откашлявшись, спросил старший инспектор.

— Ни малейших, к сожалению. — На лбу его вздулись жилы. — Это просто невероятно, немыслимо! И если бы это не произошло, я бы даже сказал, невозможно.

— Может быть, у нее был какой-нибудь дружок — в прошлом, конечно, — которого она бросила и который, возможно, угрожал ей?

— Нет-нет, в этом я уверен. Она бы мне сказала. Не было у нее никакого дружка. Она сама об этом говорила.

«Говорить-то говорила, а вот правду ли?» — подумал про себя инспектор.

Конвей Джефферсон продолжал:

— Если бы у нее кто-нибудь был или тем более кто-то ей угрожал, Джози непременно бы об этом знала. Может, ее спросить?

— Она говорит, ничего такого не было.

Джефферсон, нахмурившись, сказал:

— Мне почему-то кажется, что это работа какого-то маньяка; и способ убийства, и то, что он затащил ее в чужой дом, — все так нелепо и бессмысленно. Причем из тех маньяков, что выглядят вполне обычными людьми. Завлекают девушек под каким-нибудь предлогом в определенное место, насилуют, а затем убивают.

— Да, такое, конечно, случается, — сказал Харпер, — но никаких данных о том, что в наших краях завелся маньяк, не поступало.

Джефферсон продолжил:

— Я перебрал в памяти всех мужчин, которых видел с Руби. И наших постояльцев, и приезжих — тех, с кем она танцевала. Вроде бы все они вполне безобидные люди. А постоянного поклонника у нее не было.

Лицо старшего инспектора оставалось непроницаемым, но в глазах все еще горел пытливый огонек, не замеченный мистером Джефферсоном. Вполне возможно, подумал он, что постоянный воздыхатель у Руби Кин все же имелся, просто она не рассказывала о нем Джефферсону. Однако свои домыслы Харпер решил оставить при себе.

Полковник Мелчетт бросил на него вопросительный взгляд и поднялся, прощаясь:

— Благодарю вас, мистер Джефферсон. Это пока все.

— Вы ведь будете держать меня в курсе, да? — попросил Джефферсон.

— Да, мы сообщим вам, как будут развиваться события.

Полицейские вышли.

Веки старика опустились, прикрыв ослепительную синеву глаз. Теперь это был бесконечно усталый человек.

Через минуту-другую веки дрогнули, и он позвал:

— Эдвардс!

Из соседней комнаты тотчас же появился камердинер. Он, как никто другой, понимал своего хозяина. Все-все вокруг, даже самые близкие люди, видели Конвея Джефферсона только бодрым и подтянутым. Эдвардс же знал его и в минуты слабости, и в минуты отчаяния, когда у него уже недоставало сил бороться с жизнью.