Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

Собеседники замолчали. Мэри сделала отмашку, подавая знак, что собирается сворачивать на Солткрик.

Они уже спускались с холма по узкой извилистой дорожке, когда она спросила:

— Томас, а вы хорошо знаете Одри?

— Так себе. Последние десять лет мы почти не виделись.

— Но вы же росли вместе. Она была вам с Адрианом как сестра?

Он кивнул.

— Вы не замечали, что она, ну… немного неуравновешенна? Это, конечно, не совсем точное слово. Но у меня такое ощущение, что с ней сейчас что-то не так. Она, конечно, ведет себя безупречно… я бы даже сказала противоестественно безупречно — но что там у нее внутри, за этой внешней корректностью? У меня иногда такое чувство, будто там настоящий вулкан страстей. Но каких — не знаю. Только чувствую: что-то не так! Что-то происходит! Это беспокоит меня. Я понимаю, сама атмосфера в доме действует удручающе. Мы все какие-то нервные, дерганые. Но в чем дело — не пойму. Иногда, Томас, мне становится просто страшно.

— Страшно? — Его ленивое любопытство заставило ее взять себя в руки, и она нервно рассмеялась.

— Да, звучит довольно глупо… В общем, ваш приезд очень кстати — отвлечет нас… Ну, вот мы и дома.

Они сделали последний поворот. Галлз-Пойнт, выстроенный на плоской вершине утеса, возвышался над рекой. С двух сторон к воде спускались отвесные скалы. Слева от дома был сад и теннисный корт. Справа, прямо у дороги, — гараж, современное дополнение к общему ансамблю.

— Я только поставлю машину, — сказала Мэри, — и вернусь. Херстолл вас проводит.

Херстолл, пожилой дворецкий, приветствовал Томаса как старого друга.

— Очень рад видеть вас, мистер Ройд. Столько лет прошло. Миледи тоже будет рада. Вам отвели восточную комнату, сэр. Думаю, все сейчас в саду, или желаете сначала подняться в свою комнату?

Томас покачал головой и, пройдя через гостиную, подошел к открытой стеклянной двери на террасу. Некоторое время он наблюдал, оставаясь незамеченным.

На террасе были только две женщины. Одна сидела в углу балюстрады и смотрела на реку. Другая смотрела на нее.

Сидящая в углу, была Одри, другая, судя по всему, Кей Стрэндж. Кей не знала, что за ней наблюдают, и поэтому не считала нужным скрывать свои истинные чувства. Томас Ройд был, конечно, не самый большой знаток женской натуры, но и он сразу понял, что Кей Стрэндж, очень и очень не любит Одри.

Одри же смотрела на реку и, казалось, не обращала на Кей абсолютно никакого внимания.

Томас не видел Одри семь лет. Он внимательно вглядывался в нее. Изменилась ли она? И если изменилась, то насколько?

Конечно, изменилась, наконец решил он. Стала тоньше, бледнее, более эфирной, что ли, но было и еще что-то — неуловимое, чего он так и не смог определить. Казалось, она сдерживает себя, ни на секунду не расслабляясь, — и в то же время замечает все, что происходит вокруг. Она похожа на человека, который хранит какую-то тайну, подумал Ройд. Но что это за тайна? Он был наслышан о том, что ей пришлось пережить за последние годы. Он ожидал увидеть следы печали и потерянности, но это было нечто совсем иное. Она напоминала ребенка, который изо всех сил сжимает в кулачке свое сокровище, желая его спрятать — и привлекая к нему тем самым всеобщее внимание.

Он перевел взгляд на другую женщину — новую жену Невила Стрэнджа. Ничего не скажешь — красавица. Мэри Олдин была права. Но видимо, и опасна тоже. Окажись у нее в руке нож, не хотел бы он увидеть ее подле Одри.

Но все-таки отчего она так ненавидит ее? Ведь все уже позади. Одри больше не может вмешаться в их с Невилом жизнь. На террасе послышались шаги, из-за угла дома появился Невил. Он дружелюбно улыбался, в руках у него был журнал.

— Это «Иллюстрированное обозрение», — сказал он. — К сожалению, всего один экземпляр.

И тут произошло следующее.

Кей сказала: «Прекрасно, дай-ка мне его», и одновременно Одри, не поворачивая головы, рассеянно протянула руку.

Невил в нерешительности остановился между двумя женщинами. На лице его промелькнуло замешательство. Но не успел он заговорить, как Кей, полуистерически возвышая голос, воскликнула:

— Дай его мне, Невил! Я хочу его! Дай его мне!

Одри Стрэндж, вздрогнув, обернулась и, опустив руку, с легким смущением сказала:

— Извините. Но ведь я думала, ты сказал это мне…

Томас Ройд заметил, как шея Невила мгновенно побагровела. И он тут же протянул журнал Одри.

Она, смутившись еще больше, поглядела на него:

— Но…

Кей резким движением откинулась на спинку стула, потом вскочила и быстро направилась к двери в гостиную. Ройд не успел отойти, и она, ничего не видя, наткнулась на него…

От неожиданности она отпрянула: когда он пробормотал извинение, она его, похоже, наконец увидела. Тут он понял, почему Кей сразу не разглядела его — глаза ее были полны слез. «Слезы ярости», — подумал про себя Ройд.

— Привет, — сказала она. — А вы кто? А! Наверняка тот самый малайский человек!

— Да, — сказал Томас. — Я тот самый малайский человек.

— О Боже, как бы я хотела оказаться в Малайе, — сказала Кей. — Да где угодно, только не здесь! Ненавижу этот паршивый дом! И всех, кто в нем, — ненавижу.