Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Томас, ты точно такой же, каким был в семнадцать лет, — сказала леди Трессилиан. — Насупившийся… филин. И такой же неразговорчивый. Ну чего ты молчишь?

Томас пожал плечами.

— Не знаю. Никогда не умел говорить.

— Не то что твой брат. Мы с Адрианом всегда так мило беседовали…

— Может, поэтому я такой: он все объяснял за меня.

— Бедный Адриан. Подавал такие надежды.

Томас кивнул.

Леди Трессилиан сменила тему разговора. Она удостоила Томаса персональной аудиенцией. Она вообще предпочитала беседовать с посетителями по одному. Это не так утомляло, и она могла как следует сосредоточиться на собеседнике.

— Ты здесь у нас уже сутки, — сказала она. — Что скажешь об обстановке?

— Обстановке?

— Не прикидывайся. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Классический треугольник, который образовался на сей раз под моим кровом.

— Похоже, есть кое-какие трения, — осторожно заметил Томас.

Леди Трессилиан по-мефистофельски улыбнулась.

— Признаюсь тебе, Томас, меня это даже забавляет. Это случилось помимо моей воли — я противилась по мере сил. Однако Невил настоял на своем. Он упорно хотел свести нас вместе — что ж! — теперь пусть пожинает то, что посеял!

Томас Ройд чуть поерзал в кресле.

— Забавно, — сказал он.

— Еще как, — усмехнулась леди Трессилиан.

— Никогда бы не подумал, что Стрэнджу может прийти подобное в голову.

— Интересно, что ты так говоришь. Дело в том, что я тоже удивлена. Это совершенно не в духе Невила. Невил, как и большинство мужчин, обычно старается избегать подобных затруднений. Поначалу я думала, что это не его идея, но теперь, право, не знаю, если не его, то чья же? — Она помолчала и, едва уловимо повысив голос, спросила: — Может, Одри?

— Нет, не Одри, — уверенно сказала Томас.

— Но я не могу поверить, что такое могло прийти в голову этой несчастной Кей. Разве что она гениальная актриса. Ты знаешь, временами мне ее даже жалко.

— Вижу, она вам не очень нравится?

— Нет, конечно. Она кажется мне довольно глупенькой и абсолютно невоспитанной. Но говорю тебе, последнее время мне все больше жаль ее. Крутится, как комар вокруг яркой лампы. И не знает, что делать дальше… Манеры хуже некуда, характер дурной, выходки детские — полный набор того, что таких мужчин, как Невил, раздражает больше всего.

— По-моему, — спокойно сказал Томас, — самое незавидное положение у Одри.

Леди Трессилиан бросила на него проницательный взгляд.

— Томас, ты ведь всегда любил Одри, признайся.

— Думаю, да, — невозмутимо ответил он.

— Еще с детства, когда вместе росли?

Он кивнул.

— А потом пришел Невил и увел ее у тебя из-под носа?

Томас неловко помялся.

— Ну, вообще-то я всегда знал, что у меня нет никаких шансов.

— Пораженчество.

— Я всегда был для нее глупым забавным псом, не больше.

— Трусость.

— Старый приятель Томас — вот чем я всегда был для нее.

— Верный Томас, — сказала леди Трессилиан. — Такое у тебя было прозвище?

Он улыбнулся: прозвище напомнило ему о днях детства.

— Забавно. Не слышал его столько лет!

— Сейчас у тебя прекрасные шансы.

Леди Трессилиан встретила его взгляд и с расстановкой сказала:

— В нынешнем положении для Одри преданность, пожалуй, самое важное качество. Собачья преданность, пронесенная через столько лет, Томас, иногда вознаграждается.

Томас Ройд смотрел в пол и вертел в руках трубку.

— Собственно, я и приехал сюда для этого…

Глава 4

— Ну вот, все в сборе, — сказала Мэри Олдин.

Херстолл, старый дворецкий, достал платок и промокнул лоб. Когда он появился на кухне, миссис Спайсер, повариха, обратила внимание на странное выражение его лица.

— Боюсь, мне этого не выдержать, вот в чем дело, — сказал Херстолл. — Попробую выразиться поточнее: все, что в последнее время говорится и делается в этом доме, значит совсем не то, что делается и говорится. Вы понимаете, что я хочу сказать?

Миссис Спайсер, похоже, не совсем понимала, поэтому дворецкий продолжил:

— Сейчас, когда все собрались за столом, миссис Олдин сказала: «Ну вот, все в сборе». И почему-то сразу напомнила мне дрессировщика в клетке с целой сворой хищников — а дверь клетки заперли. Я вдруг почувствовал, что все мы находимся в этой клетке.

— Да что вы, мистер Херстолл, — сказала миссис Спайсер, — небось что-нибудь не то съели.

— Но такое ощущение не только у меня. У всех. К примеру, только что грохнула парадная дверь, и миссис Стрэндж — наша миссис Стрэндж, мисс Одри — вскочила как подстреленная. А вокруг гробовое молчание. Все какие-то странные. Каждый будто боится слово сказать. А потом вдруг всех разом прорывает — и несут все, что придет им в голову.

— Да тут уж любой потеряется, — сказала миссис Спайсер.

— Две миссис Стрэндж в доме. По-моему, это худшее из того, что может быть.

В столовой тем временем опять воцарилась тишина, которая так пугала Херстолла.

Сделав над собой усилие, Мэри Олдин повернулась к Кей:

— Я пригласила вашего друга, мистера Латимера, пообедать завтра с нами.

— Дивно, — сказала Кей.

— Латимера? — переспросил Невил. — Он разве здесь?

— Он остановился в гостинице «Истерхэд Бэй», — ответила Кей.