Царь Алексей Тишайший

Московские послы пробыли в Вене до начала января 1675 года. Их очень хорошо принимали, показали им казну, где они увидели кубок царя Михаила Федоровича, подаренный когда-то королю Владиславу IV и «передаренный» им императору Фердинанду III. Показали еще «зверинец» со львами, устроенный по мысли вдовствующей императрицы Элеоноры Младшей, известной покровительницы искусств и театра, на том месте, где турки приходили под Вену. Обо всем этом послы, конечно, рассказали по возвращении, но еще они ввязались в спор о титулах, найдя, что в документах не написано «величества», и требуя отдачи грамоты об окончании посольства из рук самого императора. В Москву посольство Петра Потемкина вернулось 15 марта 1675 года. Оно снова показало, что опоры на союз с Империей в войнах Московского государства быть не может.

Союз с Турцией короля Яна Собеского, напротив, все-таки состоялся, хотя и позже. В первые месяцы после избрания ему не дали резко развернуть курс внешней политики на Балтику, в поддержку интересов Франции. Вместо этого новый король вынужден был продолжить войну с султаном на Правобережной Украине, для которой 1674 год стал страшным временем опустошения. В случае успеха Собеский мог бы завершить свою кампанию какими-либо договоренностями с османами, но ему не удалось ничего сделать, потому что его покинула литовская армия; разрушенным оказалось и прежнее подданство казаков Правобережья. Король решил заново собрать под своим протекторатом Киевский, Черниговский и Брацлавский полки, о чем сообщил в Москву 29 ноября 1674 года. В ответ он получил целую отповедь, ведь царь Алексей Михайлович уже считал эти территории своими. Закончилось все назначением в апреле 1675 года наказного гетмана Правобережья Евстафия Гоголя, принявшего подданство Речи Посполитой. Но в Посольском приказе уже знали от гетмана Ивана Самойловича, что «с тое стороны Днепра мало не весь люд из городов на сю сторону вышли»^{749}

.

Весной 1675 года вокруг стремительно пустевшего Правобережья сложилась замысловатая ситуация, сравнимая с запутанной позицией на шахматной доске. Оставались действующими прежние условия: существовали Андрусовский мир и обязательства по оказанию помощи союзнику в случае нападения турецких и крымских сил. Последняя комиссия в Андрусове, завершившая свою работу 31 декабря 1674 года, приняла решение отложить переговоры о «вечном мире» до 1678 года, а все «трудности» во взаимоотношениях между Московским государством и Речью Посполитой решать через посольства. Алексей Михайлович одобрил это и лично встретил 13 января «Спасов образ», находившийся вместе с посольством. Царь оказал милостивый прием боярину князю Никите Ивановичу Одоевскому: спрашивал «о здоровье» и «похвалял» службу, «что он учинил во всем по его великого государя указу»^{750}

.

Наблюдая за главными фигурами — «королями» этой партии, надо было еще помнить об угрозах со стороны других, «тяжелых» и «легких» фигур, которые могли переменить ход игры. Таковыми стали два гетмана — Петр Дорошенко и Иван Самойлович. Именно их схватка за Правобережье, продолженная в 1675 году, и стала определяющей для исхода текущего этапа русско-турецкой войны. Гетман Левобережья Иван Самойлович, объединив под своим началом большинство правобережных полков, не стал, вопреки обращениям к нему, безоговорочно поддерживать «случение» московских и польских сил. Понятно, что это означало бы возвращение Правобережной Украины в подданство королю Яну Собескому. Поэтому Самойлович довел до конца начатое прежде дело и добился устранения своих противников, мешавших ему стать гетманом объединенной Украины.

В начале 1675 года в Москве еще готовились к общему походу царских войск в Киев во главе с царем. Именно с этим можно связать перемену киевских воевод и назначение туда боярина князя Алексея Андреевича Голицына, бывшего «у руки в передней» 24 февраля 1675 года. Отправка войска в Киев должна была превратиться в действо, подобное отправке воевод в смоленский поход в 1654 году. Князю Голицыну тоже был сказан указ идти с войском «под переходы», чтобы царь и патриарх могли благословить свою армию. Конечно, про начало такого похода немедленно бы сообщили своим дворам все дипломатические агенты в Москве, и это могло произвести благоприятное впечатление на сановников Речи Посполитой. Но дальше, как мы знаем, вернулись послы от императора Леопольда I, сообщившие о его отказе от союза. Приготовления к походу, новые назначения воевод и указы служилым людям о высылке на службу в Москву и Севск по-прежнему продолжались. Однако заметны стали и другие распоряжения, подготавливавшие возобновление военных действий на Дону и в Крыму, в связи с чем в Москве ожидали приезда кабардинского князя Касбулата Муцаловича Черкасского.