Царь-монах. Государи и самозванцы на русском престоле

16 июля 1611 года Новгород Великий был взят шведскими войсками под руководством генерала Якоба Делагарди. Вскоре после захвата города было подписано соглашение, согласно которому горожане переходили под покровительство шведского короля Карла IX и требовали, чтобы один из его сыновей был назначен новгородским князем и «государем всея Руси». Однако Карл IX умер в октябре того же года, и его старший сын взошел на шведский трон. Молодой король желал принять титул Новгородского князя, но новгородцы не желали превращаться в подданных шведского короля и после некоторых переговоров его младший брат герцог Карл Филипп был объявлен формальным правителем Новгорода.

Юный принц так никогда и не появился в Новгороде – ему было лишь десять лет, и его мать, вдовствующая королева, не разрешила ему выезд в Россию. Тем не менее, Карл Филипп в документах фигурировал как формальный правитель. В действительности исполнительная власть находилась в руках генерала Делагарди и русского воеводы князя Ивана Никитича Большого Одоевского. Гражданская администрация города была поручена шведскому приказу, возглавляемому шведским секретарем, которого именовали дьяком. Он-то и стал правителем города. Однако, подчиненные этому шведскому приказу прежние русские органы управления продолжали нормально действовать в течение всего времени шведской оккупации.

* * *

Первое ополчение не смогло полностью освободить Москву. В августе-сентябре 1611 года нижегородские отряды вернулись домой. Надо было собирать новое ополчение.

Доподлинно известно, что на новолетие – 1 сентября 1611 года земским старостой в Нижнем Новгороде был избран Козьма Минин. Это свидетельствует о его прочном сословном и имущественном положении, способности руководить и доверии со стороны окружающих. Козьме к концу первого десятилетия XVII века было около 30 лет. Вероятно, первоначальное предложение Козьмы Минина состояло в создании отрядов самообороны, и лишь потом воплотилось в нечто большее[91]. Призыв земского старосты получил одобрение у представителей всех сословий в Нижнем и в его округе. Он был уполномочен собирать чрезвычайный налог. Это был редкий случай для того времени, когда начало такому важному делу было положено снизу. Необходимо отметить, что этот простой человек обладал редким даром убеждения, который позволил ему повести за собой сначала весь город, а потом и страну. Ядром ополчения и его первой когортой стали опытные воинские люди – смоленские дворяне и дети боярские, приглашенные Мининым на службу. Смоленские служилые люди с семьями и боевыми холопами дружно отъехали на восток и были пожалованы поместьями в Арзамасском уезде новым руководителем Первого ополчения князем Д.Т. Трубецким. Но арзамасские помещики принимать гостей и делиться с ними землями не захотели. Поэтому приглашение на службу в Нижний Новгород было для смолян выходом из трудного положения. Козьма Минин сделал им предложение, от которого нельзя было отказаться. К тому времени после двадцати месячной осады Смоленск уже был взят поляками.

На «место первого воеводы» нового ополчения был приглашен князь Дмитрий Михайлович Пожарский. Козьма Минин занять это место не мог. Не подходили для этого и местные воеводы. «Первый» воевода князь Василий Звенигородский получил думный чин окольничего от Сигизмунда III. «Второй» воевода Андрей Алябьев был худороден, и более родовитые дворяне не стали бы ему подчиняться. Пожарский же занял это место как самый достойный. Он был ровесником своего будущего сподвижника Козьмы Минина. Высокий чин стольника он получил еще при царе Борисе Годунове. Как и нижегородцы, верно служил он России при Василье Шуйском. В отличие от многих представителей знати, князь Дмитрий не запятнал себя общением ни с «тушинским вором», ни с поляками. Он проявил себя бесстрашным воином во время восстания в Москве, когда был ранен. Теперь же в своей вотчине селе Мугреево на реке Лух, недалеко от Нижнего Новгорода, он оправлялся от ранения.