Царевич Дмитрий. Тайна жизни и смерти последнего Рюриковича. Марина Мнишек: исторический очерк

Как и следовало ожидать, царствование Дмитрия открылось многими милостями и новшествами. Все дела и начинания нового царя несли на себя отпечаток его яркой и своеобразной личности, которой было тесно в рамках старомосковских традиций.

Прежде всего он возвысил и приблизил к себе своих родственников, Нагих, перешедших на его сторону воевод и бояр, некоторых лиц, пострадавших от Годунова и, наконец, тех, в ком заметил наклонность и расположение к иностранным обычаям и западной культуре. Дядя царя, Михаил Нагой, получил чин царского конюшего; князья Рубец-Масальский, Татев, Кашин, Долгорукий-Роща и дьяк Сутупов были введены в состав думы; Бельский стал оружничьим, дьяки Василий Щелкалов и Афанасий Власьев – окольничими; старец Филарет был возведен в сан Ростовского митрополита и т. д. Многие пожалования, раздаваемые им неродовитым людям, оскорбляли обычаи и боярскую спесь, но Дмитрий нимало не смущался этим.

Царь часто повторял, что не хочет преследовать недругов.

– У меня есть два способа царствовать и укрепляться на престоле, – говорил он, – или милосердием и щедростью, или суровостью и казнями. Я избрал первый способ, так как я в сердце своем дал обет Богу не проливать крови подданных, и я исполню его.

Как бы в подтверждение этих слов, он в октябре возвратил из ссылки Шуйских и приблизил их к себе; князю Василию он разрешил жениться. Получили прощение также все Годуновы и их приверженцы; Иван Годунов даже стал воеводой в Сибири. Вообще Дмитрий не любил, когда из угождения ему ругали Бориса. В таких случаях он довольно резко обрывал льстеца:

– Вы кланялись ему, когда он был жив, а теперь, когда он уже мертв, вы хулите его. Пусть бы кто другой говорил о нем дурно, а не те, которые его выбрали. Он был похититель престола, но разве не признали его все царем?

Что касается его щедрости, то она в самом деле не знала границ; в этом отношении он превзошел даже Бориса первых лет его царствования. Ни один проситель не уходил от него с пустыми руками; он покупал любую вещь, которую ему предлагали. Даже Анна, сестра Сигизмунда, соблазненная надеждой на хорошую прибыль, отправила в Москву коллекцию драгоценностей, которую ее поверенный в делах должен был продать царю. Он удвоил жалованье всем служилым людям и значительно увеличил помещичьи наделы земли. За год своего царствования Дмитрий истратил пять годовых бюджетов Московского государства! Кремлевская казна, обогащенная конфискациями, производимыми во времена Грозного и Годунова, безболезненно перенесла эту расточительность, которую можно назвать также и своего рода денежным возмещением русским людям за грабеж, организованный в предыдущие царствования.

В думе, переименованной им на польский манер в сенат, шла кипучая деятельность; что ни день принимались новые законы и указы. Дмитрий ежедневно присутствовал на заседаниях, лично вникая во все подробности представляемых на рассмотрение дел, и удивлял бояр своей сметливостью и необычными в таком молодом человеке государственными талантами. Сложный государственный вопрос, озадачивавший брадатых мужей, вызывал у него лишь легкую усмешку:

– Что вы тут нашли трудного?

Немножко подтрунив над боярами, он ясно и просто решал затруднение.

Среди немногих дошедших до нас государственных распоряжений Дмитрия стоит отметить: отмену перехода холопов по наследству от хозяина к его детям; освобождение крестьян из-под власти тех помещиков, которые не заботятся о них во время голода; ограничение сыска беглых крепостных крестьян пятью годами; введение бесплатного судопроизводства и преследование чиновных и приказных людей за взятки (карательные меры были уравновешены двойным повышением чиновничьего жалованья).

Дмитрий провозгласил свободу торговли в Московском государстве – для всех русских и иностранцев без исключения. Каждому было разрешено заниматься любыми видами промышленной, торговой и ремесленной деятельности. Были убраны все стеснения к въезду и выезду из России, а также к перемещениям внутри государства.

– Я не хочу никого стеснять, – говорил Дмитрий, принимая эти законы. – Мои владения для всех во всем должны быть свободны.

Он был первый русский царь, который считал Россию частью Европы. Он часто говорил боярам, что они ничего не знают, ничего не видали, ничему не учились и объявлял, что позволяет всем путешествовать по Европе, советовал посылать туда детей для получения образования и воспитания. Стремясь приохотить их к чтению, делился с ними своими знаниями и обсуждал недавно прочитанное им самим.

Привыкшие к московской замкнутости иностранцы не могли надивиться на перемены. Один польский автор писал, что если раньше «птицам было трудно залететь в Московское государство», то теперь в него стали ездить не только купцы, но и простые шинкари. А англичанин Т. Смит свидетельствовал, что Дмитрий стал первым монархом в Европе, который сделал свое государство до такой степени свободным.

Многие бояре высказывали опасения, что эти меры приведут к разорению государства, на что царь возражал: