Царевна, царица, богатырь и птица

– Ну да, –  казалось, дальше краснеть было некуда, но Светику все же это удалось. Кончики ушей и вовсе свекольными сделались. –  Меня батюшка твой, царь Игнать, после вызвал, благодарил долго… велел награду себе выбрать… а меня отец хотел, как в возраст войду, в академию отправить. Сам-то он всю жизнь в дальнем имении провел, и я там же рос, да вот отчего-то он все хотел в царедворцы меня пристроить. А еще мечтал, что я с тобой ведь вместе стану учиться, так может… а я не хотел в царедворцы! Вот и испросил у царя личного дозволения, чтоб воинскому делу учиться. Против царева-то слова мой батюшка и возразить не посмел бы. А Его Величество рассмеялся, да и говорит –  как войдешь, мол, в возраст, станешь учеником при богатырском отряде…

– Понятно, –  Алька вздохнула. –  А чего ж ты меня не признал сразу? Ну, когда я к вам в дом-то явилась?

Светик отчего-то усмехнулся неловко.

– А ты-то сама меня больно тогда запомнила? Вот и мне тебя разглядывать там недосуг было… да и не знал ведь, что царевна. Смотрю –  стоит девчонка дурная да визжит, а коняга ее вот-вот стопчет…

– Не визжала я! –  Это что же, выходит, она тогда была –  вроде всех этих дев в беде, про которых Олешек рассказывал? Которых… главное в сторонку отставить, чтоб не мешались и визжали не в самое ухо. Да быть того не может!

– Еще как визжала!

– Ну и ладно… –  Алька думала было надуться… да и передумала вдруг. И сама покраснела. –  Слушай, я забыла сказать тогда… спасибо!

*

Колдунья почти и не удивилась, снова увидев в зеркале все ту же девицу.

– Непослушная девчонка! –  выплюнула она.

– Было бы кого слушаться! –  фыркнула эта нахалка из отражения. –  У меня тут к тебе вопросов поднакопилось. Вот скажи, ты ведь ведьма… отчего Елисеево зеркало так на мое похоже?

– Оттого что я их и делала, –  проворчала колдунья, смиряясь уже с тем, что вместо выдачи наставлений Елисею придется снова вести беседы с ненормальной царевной.

– Ты-ы-ы?! –  царевна выдохнула, неверяще глядя на собеседницу. –  Да быть того не может! Мне мое Наинка дарила!

– А ей кто, по-твоему, дарил?

– Что?! Так вы в сговоре, стало быть?!

– Да в каком там сговоре… нужна она мне! –  досадливо прицыкнула ведьма. Однако просто отмахнуться от подозрений царевны отчего-то не получалось. Ведь сейчас опять надумает себе невесть чего… и без того на старшую сестру злится –  хоть и сама уже, кажется, толком не помнит, за что. Да и старшая хороша, конечно…

Глубоко вздохнув, ведьма с трудом собралась с мыслями –  и принялась рассказывать.

О том, как долго ставила опыты над зеркалами и отражениями. Еще, конечно же, над ядами, пытаясь привязать к ним такой ненадежный компонент, как любовь, вплести ее в саму структуру зелья, сделать смерть обратимой. Впрочем, об этом уже юной царевне знать вовсе необязательно, как и об истинных целях ведьмы.

И как искала чистые души, что нужны ей были… пусть будет для очередного эксперимента.

И о том, что была у нее когда-то сестрица. Померла давно, да и в ссоре они были… впрочем, не суть. А только душа ее покоя после смерти не нашла, да вот повадилась старой ведьме являться в снах. Не так чтоб часто –  бывает, и по сто лет о ней можно не вспоминать. А то вдруг снова явится. То глумится, то подсказки дает.

Вот и явилась она однажды да подсказала, где чистую душу найти, что способна проклятие снять… то есть, конечно, для эксперимента! И не где-нибудь, а в самой царской семье Тридевятого.

Пришлось тайный путь в столицу Тридевятого строить –  благо, были у нее наработки. Логово там обустраивать. Да оказии ждать, чтоб с царевнами познакомиться. Пока слухи собирала, быстро ясно стало, о ком речь может идти. О наследной царевне Алевтине все говорили как о ясном солнышке –  и красавица, мол, и умница, батюшкина отрада! Людям всегда улыбается, носа не задирает, говорит запросто. Добрая царица будет! Старшая, правда, болтали, угрюма да себе на уме –  ну да что с нее взять! Такой уродилась.

А еще говорили, будто на удачу ведьмину младшая царевна не раз в город сбегала да по улицами бродила совсем одна.

Увы, встретить царевну ведьме довелось –  да совсем не ту. Разобиженную, едва не плачущую…

– А я и не помню той ссоры, –  задумчиво проговорила царевна, прервав рассказ старухи. –  Да когда бы это я такое Наинке могла сказать! Ну, в сердцах разве что… да ведь она же не могла подумать, будто я это всерьез!

– Еще как могла! –  резко возразила ведьма. –  И подумала, и запомнила, и к сердцу приняла. Со зла порой еще и не то скажешь –  а словом крепче ножа порой ранить можно.

– Но… я ведь выросла…

– Разве? –  острый взгляд колдуньи полоснул по царевне, и та замолкла. А старуха продолжила свой рассказ.

О том, как разглядела дар колдовской в растрепанной рыжей нескладехе.

О том, как подарок ей сделала –  да не для нее…

– Так она что же –  оба зеркала должна была мне передать?

– Оба. Для тебя да для суженого твоего. А она, вишь, пожалела.

– Вечно она чужое присвоить норовит… то трон, то зеркальце!

– Да на кой тебе тот трон сдался? Что тебе нужно-то –  сама хоть знаешь?