Царская немилость

Но Тихон сказал, что заехать в этот трактир надо. Хозяин, мол, Илья Лександрыч в Москве всех знает и скажет, у кого можно купить плуг за нормальные деньги. Зашли, подошли к одному из столов и присели на лавку. Фрол плечи могутные расправил и сразу рядом с ними пространство свободное организовалось. А вот граф, который на голову был выше всех присутствующих и на две головы опасней, почувствовал себя неуютно. Прямо ощущалась неправильность. Взгляд ещё чей-то недобрый в затылок упёрся. Так и хотелось обернуться и спросить: «Чё надо»?

Событие пятидесятое

Я богатая невеста!

Мужики вставайте в ряд!

Дед оставил мне в наследство

Самогонный аппарат.

Лидия Романова-Жуковец

Тихон ушёл в неприметную дверь за печью. Настоящая такая русская печь огромная, которая четверть зала занимала. Брехт взгляд, сверлящий ему затылок, чувствовать не перестал. Он поймал полового, наверное, и, кивнув головой на стол, пробурчал:

– Любезный, квашеной капусты и вина хлебного получше, ну, и хлебушка чёрного. – Нельзя так вызывающе сидеть за пустым столом.

Парень лет восемнадцати, должно быть, усики только с бородкой начали пробиваться, кивнул и убежал. Брехт встал, якобы поправить полы тулупа, и, скосив глаза, увидел наконец, кто в нём дыру злыми глазёнками пытается прожечь. За столом почти в самом углу залы сидело трое, двое пили горькую, коричневая кружка у этого глазастого тоже была, но он её в руке, как собутыльники, не держал и трезвым и недобрым взглядом смотрел на графа.

Чёрт. Где граф Витгенштейн – целый генерал-майор в прошлом, и где этот купчина или кто он? Как они могли пересечься и где?! В разных мирах живут. И память, как назло, ничего по поводу этого персонажа не говорила.

Пришёл через пару минут парнишка с заказом. Из кувшина пахло противно самогоном, капуста была в большой глиняной миске и на доске была половина каравая чёрного, порезанного на скибки.

Пётр Христианович плеснул в появившиеся ещё через полминуты глиняные кружки без ручек себе и Фролу на донышко самогонки и принюхался к капусте, ну, вроде капустой ещё не травились.

– Ты, Фрол, выпей, если не умрёшь, то и я попробую. – Подвинул Брехт кружку к кузнецу.

Тот до этого почти с вожделением смотревший на кувшин, как-то отпрянул и с опаской посмотрел на Петра Христиановича.

– А чё?

– А ничё! Пей!

– Не буду я – пост.

– Ну и хорошо. И я не буду тогда, хоть и латинянин проклятый. На капустку нажимай. Хлеб аккуратно ешь, он с рогами диавола.

– Вон чё! – парень совсем потерялся.

– Верное замечание. Куда Тихон-то пропал? – Брехт выловил из чашки жменю квашеной капусты и отправил в рот. Ну, как игрушку у ребёнка украли. Он-то в Студенцах привык к вкуснейшей хрустящей квашеной капусте с брусничкой посоленной, а тут кислятина переквашенная и чуть говнецом каким попахивает. Мочились, видимо, в неё, вместо того чтобы солить. Ну, знамо, соль сейчас дорога, а моча бесплатная. Выплюнул «лакомство» граф и отодвинул чашку к Фролу.

Могутный кузнец совсем-совсем растерялся, перекрестился и залез огромной в мозолях вечных ручищей в маленькую для него чашку и сунул жменю капусты в рот. Жевнул раз. Жевнул второй и выплюнул тоже всё «лакомство» в чашку назад.

– С-с-сволочи. Я ему…

– Тихо. Вон Тихон.

К ним бочком пробирался конюх, лавируя между столов. В заведении было не сильно и шумно, люди переговаривались вполголоса и ожесточённо поедали предложенную отраву.

– Тихон! – тот самый мужик с чёрной бородой за столиком в углу стал подниматься.

– Вашество, беда! – разворачиваясь к знакомцу передом, а к Брехту задом, быстро проговорил конюх и стал шарить рукой по столу в поисках чего тяжёлого или колюще-режущего.

– Тихон! – на это раз ласково так, как выловленной из пруда рыбке, проговорил бородач и встал.

– Ну, и чё? – Дёрнул за рукав Петра Христиановича гномский кузнец.

– Не встревай пока.

Брехт даже зажмурился, пытаясь вспомнить, чего они с этим узнавальщиком не поделили. Нет. Ничего даже не ворохнулось. И почему «беда», Брехт особо не понимал. Их трое и все здоровущие дядьки. Да они вдвоём с Фролом десяток таких бородачей по стенке размажут. А один он точно с этой троицей справится, тем более что двое уже минимум по триста грамм в себя хрени этой влили. Почему «беда»? Что это – мастер кунг-фу из соседнего монастыря и у него в арсенале стиль «пьяной обезьяны», а рядом два его лучших ученика?

– Тихон! – в третий раз обрадовался бородач и сделал пару шагов, огибая стол.

– Да, Тихон, это кто? – решил пока не поздно получить информацию Пётр Христианович.

– Так это же Семён Тугоухий, вашество, – просипел чуть подавшийся назад конюх, Брехта обтекая.

– Тугоухий, говоришь! – Пётр Христианович стал подниматься во весь свой почти двухметровый рост.

Глава 18

Событие пятьдесят первое