Царская тень

Этторе слышит, как тихий смех рябью проходит по строю. Он смотрит на солдат, потом на сияющее лицо полковника, злость начинает уходить из его нутра, хотя стыд гложет его все сильнее, а поскольку он ничего не может сделать и многого не знает, а есть и такие вещи, которые, опасается он, никогда не будут объяснены или обнаружены, Этторе разворачивается к ограде с колючей проволокой и кричит ascaro, чтобы тот ему открыл. Он дергает дверь, пока кто-то не открывает ее. Потом он проходит внутрь, ищет тот шов в земле, который разошелся и обнажил его унизительную слабость.

Хирут вскакивает на ноги в поисках места, где она могла бы спрятаться. Вторжение Наварры ошеломляет ее. Хирут протягивает руку к Астер, произносит ее имя, но она видит только прежнего soldato, который размахивает перед ней своей винтовкой и требует на ломаном амхарском, чтобы она вышла. Он дрожит всем телом в приступе жестокой мстительности, вытаскивая Хирут.

* * *

Хирут бешено моргает на ярком утреннем солнце. На нее нетерпеливо смотрит целая армия, но она может смотреть только на Фучелли и его женщину. И кухарку. Хирут пятится, голова у нее кружится при виде этой женщины, чье исчезновение она стала принимать как мучительный факт в этом сумасшедшем мире. Она прижимается спиной к тюремной стене и оседает. Она одета, но она голая. Она зрелище, но она невидима. Она девушка, которую расщепили, а то, что стоит здесь, — одновременно плоть и тень, кость и очертания, не более чем воздух, наполненный дымом. И кухарка. Кухарка. Кухарка.

Хирут смотрит на эту женщину, но кухарка качает головой, и ее рот дрожит, и не нужно слов, чтобы понять, что она говорит Хирут: не показывай, что ты знаешь меня, не смотри сюда, ты сама должна искать путь к бегству.

Наварра внутри проволочной ограды, он держит фотоаппарат, как щит. Где-то рядом с ней Бениам, тащит ее за ноги. Кидане подбрасывает ее в воздух и роняет на землю. Астер поднимает кнут и рассекает им ее мысли. Время растворяется и вращает ее до бесчувствия в этом переломаном месте, где кухарка может стоять по другую сторону тюремной ограды и смотреть оттуда, не предлагая ей помощи. Хирут закрывает глаза, втягивает голову в плечи. Она протягивает руку воображаемому Аклилу, позволяет Бениаму ухватить ее за щиколотки, позволяет Вуджигре удобно устроиться на ее спине.

Этторе смотрит на Хирут, которая сидит на корточках, прислонясь к тюремной стене, и дрожит всем телом, он чувствует, как его ярость стихает, уступая место раскаянию и жалости. Она в конечном счете не более чем местная жительница, не более чем девушка, привычная к суровости жизни. Ее тело не сломлено рабством и приказами. Это девушка, которую вдохновляет бесконечное желание служить. Вот она передо мной, отец, сидит на земле, как умирающее животное, ждет, что я предложу ей облегчение.

Ascari! говорит Фучелли, показывая на двух охранников. Заставьте ее встать. Наварра, приготовься!

Но Хирут отказывается шевелиться, даже когда ascari поднимают ее голову и опускают плечи. Она по-прежнему так склоняет голову на грудь, что Этторе видит ее позвонки.

Ибрагим, скажи ей, если она не встанет, то я лично сброшу ее в пропасть со скалы, говорит полковник Фучелли. Потом он щелкает пальцами и поворачивается. Фифи, bell abissina, послушай меня. Приведи свою рабыню. Ибрагим, ты знаешь, что делать.

Фифи и ее служанка медленно выходят вперед. Этторе замечает, что Хирут настолько встревожилась при виде этих двух женщин, что даже не протестует, когда к ней приближается Ибрагим, приподнимает ее платье вверх за плечики, а потом рывком опускает его до талии. Материя рвется. Хирут в оцепенении смотрит на себя, потом на двух женщин, и то чувство, которое одолевает ее, становится для нее невыносимым. Ибрагим отходит назад, его лицо как камень, а Хирут начинает громко говорить что-то на амхарском, говорит так быстро, что Этторе не понимает ни слова.

Что она говорит? спрашивает Фучелли у Фифи, руки его сложены на груди.

Имена, говорит Фифи. Я думаю, она перечисляет тех, кого потеряла. Потом она поворачивается к Фучелли, прикасается пальцами к его руке. Прошу тебя, Карло, говорит она. Отпусти ее.

Фифи краем глаза кидает взгляд на Этторе, и на короткое мгновение их взгляды встречаются, и то отражение, которое он видит в ее глазах, наполняет его новым стыдом. Этторе еще на шаг отступает от Хирут. Он больше не хочет смотреть на нее. Он не хочет находиться внутри колючей ограды, слушать бормотание этой охваченной ужасом девушки. Он смотрит на полковника, на точно выверенный восторг, жесткие черты, гордость, а между ними поднимающаяся, как граница, колючая проволока.

Взрыв криков и хлопков от soldati и ascari: Il Duce! Viva l’Italia! Faccetta nera! Их голоса висят над головами, как низколетящие самолеты, рокот, бесконечным эхом разносящийся по холмам. Этторе стоит внутри ограды с девушкой, в ужасающем одиночестве вращается вместе с этой аборигенкой в своей собственной вселенной.