Царская тень

Хирут выглядывает в приоткрытую дверь, прижимаясь к дверной раме, движением руки назад призывая Астер к молчанию. Она наблюдает за Этторе, чувствуя какое-то движение в груди, медленное ослабление узла, к которому она привыкла. Он стоит у дерева, держа какой-то квадратный предмет в руках, и медленно поворачивается, оглядывая горизонт и скалы, потом тюрьму и дорогу. Он делает это еще раз, словно запоминая ландшафт, словно в поисках чего-то, расположенного в складке света, проливающегося на холмы на закате солнца. Он опускается на колени. Ползет к толстым корням, которые вылезают из земли и переплетаются, чтобы вырасти такими же большими и прочными, как человеческие конечности.

Ее рука замирает у нее на горле, когда он достает короткую лопатку и застывает, занеся этот инструмент над землей, а горизонт сияет глянцевитым оранжевым светом, разбавленным голубизной. Он превращается в силуэт, в темные очертания, безмолвно двигающиеся на огромной сцене.

Хирут хочется громко спросить, что он делает, но она уже поняла. Сердце ее екает, когда она понимает, что видит прежнюю себя, ту девочку, что была хранителем вещей, права на владение которыми она не должна заявлять. Он делает то же, что делала когда-то она в наивной вере, что закопанное таким и останется, спрятанное пребудет невидимым, а то, что принадлежит тебе, навсегда останется в твоей собственности. Он ведет себя глупо.

Астер подходит к ней, оттаскивает ее от двери. Потом они сидят, скрестив ноги, спинами к стене, подавшись вперед и наблюдая, как он сбрасывает землю с лопаты в одну сторону, укрытый тем же темнеющим небом, которое служит и им — прячет от его глаз. Ascari начинают свой обычный обход холмов, они быстро двигаются в противоположном направлении, оставив одного охранника скучать у скал над пропастью. Этторе замирает, ждет, когда они исчезнут среди деревьев. Он встает, насвистывает, кашляет, и когда никто из них не реагирует, продолжает свою работу. Пока он копает, Хирут и Астер молчат, они поглощены той целеустремленностью, с которой работает soldato, настолько захваченный своей конспирацией и отчаянием, что они даже не задают себе вопроса, что может находиться в этой коробке. Они видят, как он опускает ее в яму, закапывает. Потом он встает и смотрит на холмик, набрасывает на него всякий мусор и прутики, и наконец скалы, которые прячут от чужих глаз его усилия, становятся не более чем бесполезными камнями.

Этторе ладонями придает холмику естественную форму. Он закопал все, кроме отцовского письма. Он предал земле все письма, написанные матерью, все те, что он никогда не мог отправить, и все фотографии, которые он покажет родителям позже, когда у него хватит мужества. Другого выхода нет. Это настолько близко к уничтожению всех его сокровищ, насколько он может себе позволить, настолько близко к их сохранению, насколько это в его силах. Он опасается, что власти прикажут ему предъявить все свое имущество. Его беспокоит, что в мире больше не остается места для его частных мыслей.

Закончив, Этторе отряхивает пыль с брюк. Он кидает взгляд в сторону тюрьмы и видит, как силуэт Хирут поднимается на ноги. Он поворачивается к ней, медлит, прежде чем подойти поближе. Она показывает на него пальцем, и он идет к ней, привлеченный рукой, тянущейся через ограждение, привлеченный голосом, который не громче шепота, движимый этим вечером, который окутал собой его тайну. Он чувствует себя защищенным и беззащитным, осторожным и отчаянным.

И когда Хирут показывает на холмик, который выглядит вполне невинным, как и сегодня утром, Этторе кивает, удивленный и раскрепощенный этим ее жестом. А когда она произносит по-амхарски мекибер, слово, соответствующее глаголу «похоронить, зарыть», он повторяет в ответ на итальянском: seppellire. Когда она шепчет «тайна» — меестир, он отвечает, йене меестир

, моя тайна, il mio segreto. Когда она замолкает и смотрит на него, а потом говорит il mio segreto, ему не остается ничего другого, только приблизиться к ней, и теперь они смотрят друг на друга через ограду, которая стала границей между двумя странами.

Il mio segreto, говорит он, тыкая пальцем себе в грудь.

Il mio segreto, говорит она, показывая на его грудь.

Он покачивает головой и показывает на нее: Anche il tuo segreto[101]

.

Но она отрицательно качает головой, улыбается, ее глаза светятся мрачным светом, она говорит: Йене меестир айделлим. Это не моя тайна.

И на мгновение пленником оказывается он, а не она, и они оба это знают. Он — пленник силы, превосходящей его силу. Этторе поворачивается на каблуках, его сердце учащенно бьется, пот орошает его спину, и ему кажется, он слышит ее голос, направляясь к лагерю: Йене меестир айделлим.

Глава 14