Царская тень

Этторе становится на колени в том месте, где спрятал коробку. Он хочет выкопать ее, чтобы положить туда же последнее письмо Лео. Он хочет сохранить письмо и клянется, что скорее умрет, чем расстанется с ним. Этторе отирает глаза и проглатывает боль в горле. Он чувствует себя так, будто нарушил обещание, которого никогда не давал. Он предал слова отца, с неуважением отнесся к его урокам, а все во имя покорности. Именно его отец и оказался преданным. Эторре садится, прислоняется спиной к дереву и смотрит на луну, дожидается, когда пройдет охранник, чей слабый свист порхает по безжизненной мелодии. Он открывает сумку и вытаскивает недавно напечатанные Фучелли фотографии Хирут, на одной из которых она не скрывает непокорности и ненависти, стоя по стойке смирно. Он переворачивает фотографию и пишет на обороте:

Что ты держишь в руке, папа — затененное тело или отраженный свет? Мама, мы называем ее donna abissina, но ее зовут Хирут, и она солдат и пленник. Он пишет мельче, пишет то, что, как он знает, и правда и ложь одновременно. Папа, твое имя Лео и не Лео. Ты атеист и нечто еще, нечто такое, что я начал понимать, как свет. Что ты отражаешь мне? Что освещает твоя жизнь, мама? Что это значит — быть женой Лео и моей матерью? Этторе пишет со страстью, склоняясь над листом бумаги, появляются другие звуки: тихий хруст травы, шорох листьев, печальный взмах крыла птицы, потом шепотки: важные слова, сказанные тихим голосом. Он поднимает голову. Часовой больше не шагает, свист прекратился. Тишина зловещая и полная.

Этторе поднимается на ноги. Он выставляет перед собой винтовку и на мгновение проникается надеждой на атаку, которая разорвет это фото и телеграмму, подарит их ветру и забвению. Он отходит от дерева, подкрадывается поближе к тюрьме. Снова голоса. На миг он представляет себе, что тот парень все еще висит на дереве, вращается на этом ужасном ветру. Когда он встретится с отцом, он спросит у него: сколько существует разновидностей человеческого падения? Скажи мне, чтобы я мог подготовиться. Он выходит из темноты в брызги лунного света. Он достаточно близко к ограде, чтобы увидеть очертания двух фигур, они испуганно отшатываются от ворот.

Ибрагим? Он произносит имя тихим голосом.

Холодная тяжесть на его плечах, прикосновение клинка к его горлу. Мясистая рука на его рту. Этторе закрывает глаза, когда из его рук вырывают винтовку. Чужие руки берут его сумку, пинок по ногам сзади заставляет его рухнуть на колени. Он защищает руками голову, когда чувствует острие ножа у себя на яремной вене. Он собирается с силами и ждет. Вот оно, значит, как все кончится, в темноте. Он темный объект. Должен был знать. Он видит Хирут — она выходит из темноты и становится перед ним. Прижимает палец к губам и качает головой. Тот, кто продолжает держать нож у его шеи, передает ей его винтовку. Он понимает команду: Хирут, убей его. Этторе проглатывает слюну. Он думает, что глаза нужно держать открытыми. Он будет смотреть, как оно закончится. Он будет искать это тело, уловленное одновременно светом и тенью. Хирут подносит винтовку к своей груди. Она наводит ствол на Этторе и шепчет ему:

Умереть. Morire. Мемотех

. Ты заслуживаешь смерти. Потом она высоко поднимает винтовку, берет ее за ствол и обрушивает приклад на его голову.

Он падает, уловленный столбом света, объект запятнанный и затоптанный, отражающий только то, что ему удалось сохранить. Он падает свободно, наслаждаясь ощущением восторга. Выплывая из мира забвения к резкому лунному свету, Этторе будет помнить ноги в форменных брюках и разлет юбок в высокой траве. Тихий шепот придет к нему на смутном неразборчивом языке, останется только смотрящее на него сверху вниз лицо Хирут, проверяющей у него пульс, потом она схватит свою фотографию и письмо его отца, возьмет Астер за руку и понесется прочь.

* * *

Хирут рассматривает фотографию, забранную у него: ее изображение, замершее и плоское, лишенное цвета и крови, на обратной стороне надпись его почерком. Потом Хирут убегает с Астер. Она несется по холмам и к пещерам. Она стремится к комфорту влажной и промозглой пещеры, которая прежде была ее, и падает в объятия Аклилу. Она подносит фотографию к пламени свечи. Сужает свой мир до его периметра, потом прижимается к земле и смотрит на испуганную девочку. Это изображения-близнецы: одно просит помощи, а другое безмолвно молит о прощении. Одно в одиночестве в складках колючей проволоки, другое катапультировано в историю, обречено бродить, через границы и по домам, не более чем объект, помещенный в заключение глазом.

* * *