Царская тень

Этторе подносит камеру к его лицу, опирается спиной о камень в нескольких шагах. Фотография не может передать действия в его развитии. Видны только все более ярко выраженные подергивания правой руки Ибрагима, его бо́льшая подвижность: птица, готовящаяся взлететь в воздух, а потом парить в нем. Через видоискатель это ничто, но Этторе все равно делает снимок и продолжает фотографировать, как ascari склоняются, опускают головы и воздевают руки в благословении. Он продолжает делать фотографии, и когда Ибрагим испускает долгий, мучительный стон, после чего его руки падают на землю, его тело откатывается вбок, и его люди собираются вокруг него, они явно потрясены, не боятся показывать то, что не в силах выразить никакие слова: что убито было нечто большее, чем они знают. Что случилось нечто, пока еще непонятное им.

* * *

Человеческая фигура смотрит с вершины холма, стройная, укрытая деревьями и туманом. Еще есть рука, которую с трудом, но можно разглядеть с такого расстояния, она вытянута вперед, словно чтобы поймать лучи раннего солнца. Жест одновременно величественный и сострадательный, самоуверенный и щедрый: удерживать посланные небесами лучи света, держать их, прежде чем они свалятся вниз и добавят мучений кровоточащей спине страдающего человека. Ниже вершины ascari стоят, окружив Ибрагима. Они мрачны, они настолько в плену у праведного гнева и упрямой покорности, что один только Ибрагим увидел эту человеческую фигуру и, превозмогая боль, показывает на вершину холма: там — Царская Тень и правитель своего собственного невидимого царства.

Не кто иной, как Ибрагим, который все еще борется со связывающей его веревкой, замечает Хирут и Астер, облаченных в форму: они стоят и наблюдают за его унижением внизу, искра света замирает, а потом скользит по пологой долине. И именно Ибрагим скажет впоследствии своим людям: Я видел императора в горах, это он освободил женщин. И именно Ибрагим понимает предупреждение, посылаемое светом и окутанной туманом фигурой. Именно Ибрагим решает не дать Фучелли времени подготовиться. Именно Ибрагим вместо этого говорит своим ascari: Оставьте меня здесь и уходите, когда я освобожусь от веревки, а там бегите в горы и ждите меня.

Глава 17

К тому времени, когда Этторе слышит свое имя, сделать уже ничего нельзя, только смотреть на других soldati, склонившихся над чашкой кофе в своих палатках, Ты слышал?

Он ставит чашку и медленно поворачивается на своем табурете, устремляет взгляд в пространство за палатками. Он прислушивается, сердце его громко бьется. Снова звучит его фамилия, а за ним фамилия полковника: Наварра. Фучелли. А когда эхо снова разносит две эти фамилии по холмам и свет скользит по долине, Этторе остается только подняться на ноги и подтвердить для себя ужасающую истину: эфиопы пришли за нами. И они пришли за нами при свете дня.

И даже когда Этторе хватает свою винтовку и шлем, когда он осознает, что это его фамилия катится и надрывается над его головой, даже когда он несется с другими soldati, чтобы занять позицию за баррикадами из камней, он все еще не может толком осознать, что именно произошло. Что-то странным образом исчезло, отчего даже долина, пришедшая в движение, кишащая взбудораженными soldati, кажется неестественно пустой. Он уверен в чем-то скрытом и в то же время освещенном ярким светом: фотографический негатив, который выявляет все и в то же время ничего.

Этторе приседает за баррикадой. Люди ждут приказа полковника Фучелли, а вокруг Этторе слышится взволнованный шепоток: пленники ищут Этторе и Фучелли, а потом они расправятся с нами. Он смотрит вверх. Вооруженные бунтовщики атакуют их. А потом над всеми ними, с двумя воинами по сторонам, — Этторе не сомневается, это Хирут и Астер — император. Хайле Селассие появляется на коне, освещенном солнечными лучами, в гриву животного вплетены драгоценные камни, сверкающие, как тысяча глаз. И только вид Фучелли, который в полной форме бежит к ним, бросается за баррикаду впереди всех и нацеливает свою винтовку на врага, удерживает на месте Этторе и других soldati, боевая подготовка и присяга приковывают их к нему.

Полковник качает головой и отдает приказ ждать. Он один стоит, ничем не защищенный, но, кажется, его это не беспокоит. Не стрелять, пока я не отдам приказ! кричит он всем. Не позвольте им напугать вас вот так, ragazzi! С вами ваш командир!

И тут с другой стороны, с холмов, которые должны были бы защищать ascari, раздаются новые голоса и боевые кличи, тысяча абиссинцев и еще тысяча, никем не сдерживаемая, несется прямо на них. Этторе вместе с другими итальянцами понимает теперь ослепительно простой факт: ascari нет. Они просто исчезли.

И с другой стороны враг несется на Карло и остальных его людей, ведомый человеком, имя которого он отказывается произносить. Карло следит за их приближением в бинокль, он спокоен, как никогда. Он будет сражаться до последнего солдата. Он будет сражаться, даже если все солдаты сдадутся.

Мое место здесь, тихо говорит себе Фучелли. А потом меня похоронят дома, и я буду жить снова — героем.