«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1

Подтверждал это и Роберт Вильтон – не только подданный Его Королевского Величества, но и тесно сотрудничавший с Foreign Office. Однако текст этот присутствовал только в первом английском издании (в русском его нет): «Британский консул (г-н Престон), благородно оставаясь на своем посту на протяжении красного террора, оказав неисчислимую помощь жертвам большевистского гнета, не смог сделать всё, чтобы облегчить страдания и мучения Романовых».

В «Американской гостинице» или, как еще ее называли «Американских номерах» (слева) в 1918 г. размещалась УралоблЧК. Неподалеку, на том же Покровском проспекте, была когда-то фотография Юровского

И еще в одном месте: «Князь Долгорукий остался некоторое время в Екатеринбургском доме предварительного заключения. Он был часто в связи с достойным г-м Престоном, пытаясь облегчить страдания пленников в доме Ипатьева. Возможно, это ускорило его конец. Мы знаем, что британскому консулу угрожали смертью, если он ещё будет “вмешиваться”».

То же утверждал и Пьер Жильяр, работавший в это время во французской разведке (о чем далее): «Я считаю долгом отдать справедливость весьма мужественному поведению английского консула г. Престона, который не побоялся вступить в открытую борьбу с большевистскими властями, рискуя своей личной безопасностью».

В 1918 г. Престон действительно не раз встречался с Жильяром, и не с ним одним. В показаниях 1960 г. дипломат вспоминал: «…Баронесса Буксгевден, мистер Гиббс и месье Жильяр часто приходили ко мне в консульство, и мы целыми часами обсуждали возможности и способы спасения Царской Семьи».

Контакты эти не подлежат сомнению. Весь вопрос в том – для чего это он делал? Не для того ли, чтобы просто быть в курсе происходившего вокруг Царской Семьи?

В альтруизм и благородство Престона как-то мало верится. Судя по всему, человеком он был весьма прагматичным. Да ведь и должность к тому обязывала.

Уже знакомый нам В.П. Аничков, поминал в своих мемуарах о «хорошо мне знакомом и бывавшем у меня английском консуле Томасе Гиндебрандовиче Престоне».

Владимiр Петрович, напомним, был до революции директором Екатеринбургского отделения Волжско-Камского банка, а при белых входил в состав Министерства финансов Омского правительства. Но не этим он был интересен дипломату, а тем, что в его екатеринбургском доме останавливался на пути в Алапаевск Великий Князь Сергей Михайлович, жил личный камердинер Императора Николая II Терентий Иванович Чемодуров, важный свидетель по Царскому делу, да и, как мы уже писали, ведший его само следователь Н.А. Соколов.

Велико же было разочарование В.П. Аничкова, когда позднее (видимо, по миновании надобности в нем) ему был оказан «сухой прием» тем самым английским консулом, когда-то в Екатеринбурге «охотно посещавшим наш дом, а здесь даже не ответившим на визит».

Авторы «Досье» Саммерс и Мангольд пытаются подойти к этому бездействию Престона с другой стороны. Он-де просто «не имел никаких определённых оснований для того, чтобы расследовать судьбу Романовых, и не проявлял к этому никакого интереса».

Дело, однако, обстояло совершенно противоположным образом.

«Расстрельные деньги». Областной кредитный 5-рублевый билет Урала чрезвычайного выпуска 1918 г., имевший хождение на территории Пермской, Вятской, Оренбургской и Уфимской губерний. На лицевой стороне подписи председателя Областного Комитета Советов Урала А. Белобородова и комиссара финансов Урала Ф. Сыромолотова.

После получения известий о революции в Германии на части пятирублевок была сделана надпечатка на немецком языке: «В память первого года гражданской борьбы Российской Социалистической Федеративной Советской Республики – немецкому пролетариату и его вождю Карлу Либкнехту от пламенно-боевого пролетариата Урала. Да здравствует ясный ум, горячее сердце и мозолистая рука пролетариата всего мiра! Да здравствует коммунизм! Исполнительный комитет Областного Совета Рабочих, Крестьянских, Казачьих и Красноармейских Депутатов Урала»

В интервью 1972 г. в журнале «The Spectator», вспоминая о своей службе в Екатеринбурге, он рассказывал: «Из окна моего консульства я видел, как Царя привезли на машине от станции к дому Ипатьева. Это было гордостью Уральского Совета, что они уничтожат всю семью Романовых».

Странен сам по себе этот выбор тюремщиками места для заключения Царской Семьи: в пределах видимости английского дипломата. Чтобы мог контролировать и докладывать?

«Майор Сергей Смирнов, офицер, находившийся в Екатеринбурге в июле 1918 года, – читаем в книге Саммерса и Мангольда, – написал почти идентичный (американскому журналисту Аккерману. – С.Ф.) рассказ об иностранцах, наблюдавших за Домом Ипатьева. Его источником был не названный американец, которого он встретил в то время, и майор узнал от него, что наблюдателем на чердаке в доме напротив был британский консул. Сэр Томас Престон никогда не подтверждал эту историю».