«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 2

Поездки в Германию, главным образом в Мюнхен, стали более частыми; обменный курс был очень выгодным, [князь] также работал в архивах во Фрайбурге, Берлине, Франкфурте-на-Майне и в Мюнхене, собирая данные о книге Бисмарка, основанные на неопубликованных письмах, найденных среди бумаг деда. (Книга была в итоге опубликована в 1936 году К.Х. Беком, Мюнхен, под заголовком: «Бисмарк и Екатерина Орлова, идиллия в высокой политике»).

Сложившиеся дружеские отношения в Париже с американским корреспондентом «Le Figaro» Нортоном Фуллертоном навели [князя] на мысль взяться за написание текстов и поискать работу в качестве газетного корреспондента. Это было теперь необходимо, поскольку капитал таял. Он делал более или менее успешные попытки заниматься фриленсом, однако главный импульс пришел после публикации книги о Бисмарке, которая имела успех в Германии. Ему, наконец, удалось получить работу в качестве колумниста в «Le Jour», ежедневной парижской газете (директор и владелец – Бейлби). Статьи были в основном посвящены русским вопросам.

Первой важной темой стал Аншлюс:

имеющаяся у него информация позволила ему отправиться в Мюнхен за две недели до известных событий и войти в Австрию с первыми немецкими колоннами. Французские редакторы не верили в то, что произойдёт Аншлюс, и поэтому отказались оплатить ему расходы на поездку в Мюнхен. Поездка осуществлялась на свой страх и риск и за свой счёт, при понимании того, что если события действительно произойдут, он станет репортёром-звездой. Первые телеграммы стали сенсацией на первых полосах, но по возвращении в Париж редакторы отказались от оплаты списка расходов или выплаты бонуса.

Это привело к значительному негативу по отношению к французам в целом. В момент кризиса перед Мюнхеном, видя, что если дело дойдёт до войны, Франция будет уничтожена, он решил отправиться в Германию. Причины: несколько тысяч марок в мюнхенском банке за роялти книги о Бисмарке, которые не могли быть потрачены нерезидентом [Германии]. Кроме того, за два года до этого он обзавёлся небольшой квартирой в Мюнхене, в которую перевёз часть библиотеки, коллекции и т. д., чтобы использовать часть полученных денег.

Став резидентом Германии, он начал искать там работу. Он всегда стремился использовать при этом русские знания и опыт. Однако, по-видимому, как только он стал продвигать идеи русско-германского сотрудничества, дело зашло в тупик. Он оставил эту тактику до лучших времён и отправился в Берлин, а не Мюнхен, сделав ставку на знании языков – английского, французского. Другое решение состояло в том, чтобы уехать в США; но это представлялось чрезвычайно трудным, из-за финансовых условий и скорого развода, который оформлялся на тот момент.

В Берлине, вскоре после Мюнхенской конференции, он получил работу переводчиком (английский) для периодических изданий, а также коммерческих работ (каталоги научных приборов, оптических приборов). Вскоре ему была предложена работа по чтению новостей на Rundfunk, немецком радиовещании на английском языке в Кёльне, Гамбурге и на коротких волнах (комментирование спортивных событий, автогонок, шоу, новых изобретений и т. д.). Работа хорошо оплачивалась.

Между тем, он повстречал в Берлине мисс Мэри Р. Шак, игравшую главную роль в «Английском театре» в Берлине – эта труппа субсидировалась британским правительством для продвижения новейших британских пьес. Мисс Шак играла под сценическим псевдонимом «Марина Маршалл». Это была любовь с первого взгляда, и мы очень скоро решили пожениться: я старался максимально поторопиться с разводом.

Во время работы на радиовещании Германии (полный отчёт о котором находится в моих заявлениях иммиграционным властям, сделанных по прибытии в США), и будучи в контакте только лишь с англоязычной структурой этой организации, я все время пытался выяснить, каковы немецкие планы в отношении России. Инсайдерская информация, которой я располагал, никак не соответствовала российско-германскому пакту 1939 года. Сперва я думал, что Гитлер достаточно умён, чтобы действительно полностью изменить своё отношение к России и стремиться к рабочему сотрудничеству между двумя странами. Однако, сделанные мне вскоре предложения присоединиться к русской секции Министерства пропаганды и целый ряд инсайдерских историй, о которых я узнал, убедили меня в том, что все это было лишь блефом и затягиванием времени, Гитлер же действительно не изменил свою идеологию по отношению к России (выраженную в «Mein Kampf»).

Поэтому в начале войны я немедленно уволился с Rundfunk и объявил о намерении покинуть страну. Хотя я никогда не был сторонником коммунизма или большевизма, но так как дело дошло до войны между Германией и Россией, мои симпатии были на стороне последней. Я не мог ничего сделать против моей родной земли в войне, это был скорее тот случай, когда «права или неправа, но это моя страна». Я никогда не мог одобрить эмигрантов, помогающих зарубежным странам против их собственного народа.