«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 2

Запись с перечислением вещественных доказательств, изъятых с места цареубийства, из подвальной комнаты Ипатьевского дома (куски дерева, обрывки обоев). 1918 г. ГАРФ. Ф. 1837. Оп. 1. Д. 63. Л. 1–1 об.

Таким образом, если отбросить некоторые явные неточности и имея в виду естественные, за давностью лет, ошибки памяти и рассказ с чужих слов, – то списывать на основании только этого со счетов такое свидетельство вряд ли разумно. Другое дело, что отделить зерна истины от плевел необходимо. Но ведь для этого у историков и существуют специальные методологии критики источников.

Именно поэтому, кстати, мы и предприняли в свое время (см. приложение) комментированную републикацию статьи А.И. Шиншина.

Весьма перспективным для дальнейшего исследования, на наш взгляд, представляется одно из замечаний автора статьи 1939 г.: «Приказ этот был передан в Москву через Американскую миссию, находившуюся тогда в Вологде, равно как и через нее же передавались в Америку и донесения Свердлова». (Как интересовавшейся этой темой несколько лет назад и знакомившийся с некоторыми уже опубликованными источниками, могу подтвердить: общее направление в этой «вологодской» линии прочерчено верно. Уверен: оно сулит неожиданные находки.)

Что же касается переговоров по телеграфу с Центром и зашифрованных телеграмм, то не все проблемы тут пока что решены.

Напомним описание ситуации в книге Н.А. Соколова «Убийство Царской Семьи»: «Большевики в панике, трусливо бежали из Екатеринбурга. От испуга они оставили на телеграфе и свои подлинные телеграммы и свои подлинные телеграфные ленты».

«4 января 1919 года, – пишет далее Николай Алексеевич, – прокурор Екатеринбургского Окружного Суда [В.Ф. Иорданский] предложил [расследовавшему в то время дело члену того же суда И.А.] Сергееву изъять из Екатеринбургской Телеграфной Конторы все подлинные телеграммы большевиков. В числе 65 [sic!] они были препровождены Сергееву начальником этой конторы от 20 и 26 января 1919 года за № 369 и 374».

Одна из телеграмм, по словам Соколова, «сразу приковала к себе мое внимание и отняла у меня много времени и хлопот. Она задержала мой отъезд из Омска в Екатеринбург, что лишило меня возможности самому допросить Медведева: я застал его в сыпном тифу.

24 февраля я передал ее содержание опытному лицу при Штабе Верховного Главнокомандующего, 28 февраля – в Министерство Иностранных Дел, позднее – Главнокомандующему союзными войсками генералу Жанену. Результаты были плачевны.

В Европе мне удалось найти то русское лицо, о котором всегда было известно как о человеке совершенно исключительных способностей и опыта в этой области. […]

К 25 августа 1920 года мне была абсолютна ясна идея большевицкой лжи: “Мы расстреляли только Царя, но не Семью”.

Они надели на себя революционную личину и подсовывали под преступление моральный принцип. Этим принципом они оправдывали убийство Царя.

Но какая мораль может оправдать убийство Детей?

Им оставалось только одно средство: лгать, и они лгали.

Но они лгали для мiрa. Для себя и между собой они должны были говорить правдиво. В содержание этой правды не могло не войти, должно было войти слово “Семья”.

В числе других, оно было дано мною 25 августа 1920 года. Специалист-техник с колоссальным опытом и из ряда вон выдающимися способностями раскрыл смысл таинственной телеграммы.

Верхняя часть бланка той самой шифрованной телеграммы А.Г. Белобородова 17 июля 1918 г. ГАРФ. Ф. 1837. Оп. 1. Д. 51. Л. 1

Ее ключ, очевидно, слово “Екатеринбург”, имеющее 12 букв».

Напомним, что в протоколе осмотра вещественных доказательств, составленного Н.А. Соколовым 23 февраля 1919 г. в Омске и опубликованного в сборнике Н.Г. Росса (Франкфурт-на-Майне. 1987), были описаны семь (!) зашифрованных телеграмм.

За помощью следователь обратился к специалисту-криптографу, старшему лейтенанту Российского Флота Александру Алексеевичу Абазе (1887–1943), в мае 1919 г., по приказу адмирала А.В. Колчака, организовавшему в Лондоне службу военно-морской разведки «ОК», работавшую совместно с английской разведкой (КТ-99).

15 сентября 1920 г. из Лондона пришел ответ: «Все полученные мною от Вас телеграммы поддаются расшифрованию. Но из них только одна относится к интересующему Вас делу… […] Все же остальные относятся к военным операциям и к Вашему делу отношения не имеют. При сем прилагаю текст расшифрованной телеграммы от 17 июля и самый способ расшифрования. Кроме того, прилагаю тексты трех телеграмм от 26 июня, 2 и 3 июля, не имеющих отношения к Вашему делу».

Умеющий считать – сочтет: 7–1 + 3 = 3. Да и тексты трех приложенных телеграмм в сборнике 1998 г. и двухтомнике 2015 г. документов, составленных Л.А. Лыковой, почему-то также отсутствуют.