Царство и священство

Что на это сказать? Конечно, «естественного права», как его понимает светская наука, не существует в действительности. Сама идея «естественного права» оказалась востребованной лишь после того, как некогда единый католический мир оказался в XVI веке расколотым мощным движением Реформации. Отныне даже в границах одного государства существовали люди, признающие над собой высший духовный авторитет Римо-католической церкви или категорично отрицавшие его. Поэтому срочно воззвали к рациональным началам, надеясь в них отыскать рецепты мирного сосуществования протестантов и католиков. В чем на самом деле не было никакой нужды, поскольку высший нравственный закон и христианское благовестие признавались обеими конфликтующими сторонами. Однако, поскольку в соответствии с римской доктриной папа заменил собой Церковь, в дело искусственно вмешалась политика, оказавшая свое печальное влияние на дальнейший ход событий.

Но и однобокость позитивистского подхода к праву более чем очевидна, и потому эта научная школа вскоре утратила свое влияние, а ряды ее поклонников значительно поредели. Трудно не заметить, что всегда в основе закона лежит несколько основополагающих нравственных идей, формирующих целостные идеологии. Как справедливо заметил один автор, отличие физических исследований от общественно-политических заключается в том, что первые пытаются узнать то,

что есть (найти естественную закономерность), а вторые – то, что должно быть (т. е. некий общественный идеал

)[652].

Например, публичное право целиком и полностью зависит от модели идеального государственного устройства, бытующего в сознании верховной власти и подавляющего числа граждан. Для них именно этот политический идеал представляется справедливым, нравственным, совершенным.

Неважно, что идеология может носить эклектичный характер и вообще не быть сформулированной в законченном и целостном виде, как позднейшие конституции современных государств. Это – второстепенное обстоятельство. Очевидно, что и в таких случаях некий политический идеал представляется гражданам данного государства наиболее справедливым. Например, уже древняя Спарта имела такую «конституцию» в виде законов Ликурга (IX век до Р.Х.). Нечто подобное мы находим и в законодательстве Древнего Рима времен республики. А вот византийская «симфония властей», целиком и полностью основанная на христианском понимании справедливости, письменно не была сформулирована в виде конкретного закона или научной доктрины. И Англия никогда не имела и не имеет писаной конституции, но едва ли кто-нибудь может сказать, будто ее политическое устройство лишено идейной основы. О государствах, имеющих «нормальные» конституционные акты, и говорить не приходится.

Например, в статье 1 Конституции России говорится: «Российская Федерация есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления». Статья 10 устанавливает принцип разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную. Статья 13 гарантирует идеологическое многообразие, а статья 14 – светский характер Российского государства. Соединив все воедино, мы получим публично-правовой порядок, положенный законодателем в основу Конституции России как идеальный и справедливый.

Идеальная модель поведения востребована не только публичным правом. Гражданское право также исходит из некоторой умозрительной картины идеального правоотношения

, с которым связывают надежды на совершенный товарооборот и гарантированные к исполнению имущественные сделки. И напрасно замечательный русский правовед Г.Ф. Шершеневич (1863–1912) полагал, будто существуют нормы права, индифферентные нравственности, например, сроки в процессуальном законодательстве[653]. Гражданский и уголовный процесс также выстраивается под некий справедливый идеал, который должен реализоваться в судебных заседаниях и судебном решении. А потому каждая норма, включая процессуальные сроки, способствует справедливости и соответствует ей либо противоречит.

Хрестоматийно звучат следующие слова одного известного французского правоведа: «Правовая норма, почерпнутая из реальной жизни, вместе с тем является проникнутой известным идеалом справедливости, противопоставляемым элементам этой самой реальности. Право есть соответствие идеальному или по крайней мере идеализированному порядку вещей; в нем осуществляются не чисто механические концепции мироздания, а концепции, допускающие целесообразность и свободу, а, следовательно, предполагающие победоносную войну против несправедливости, добра против зла»[654].