Цель номер один

Журналисты, посещающие остров ныне, видят картину разрухи, нищеты и безработицы в бесперспективных поселках. Брошенные дома, мертвые окна, обвалившиеся трубы, руины заводов… По берегам – остовы разбитых сейнеров. Дороги разбиты, мосты снесены селями и паводками. Добыча рыбы уменьшилась с одного миллиона до 400 тысяч тонн. Рыбозаводы стоят, рыболовецкий флот разворован, зверофермы брошены. Новенький домостроительный комбинат разобран на металлолом, уничтожен важный научно-исследовательский центр, брошены военные аэродромы, шахты для запуска ракет, радары ПВО. Современный транспорт на Сахалине практически отсутствует. Паромная переправа, делавшая в советское время четыре рейса в сутки, теперь – один раз, и то – если есть горючее и позволяет погода. Бросается в глаза: всюду хмурое полупьяное население. Как-то живут-доживают. Делать здесь нечего, уехать отсюда некуда. Численность населения острова сократилась с 820 до 520 тысяч человек.

Зато на севере острова кипит работа на строительстве первого в РФ завода по сжижению природного газа. Газ, который будет добывать концерн иностранных компаний, должен идти на рынки США, Японии, Южной Кореи. На стройке почти нет россиян – концерн завез рабочих с Филиппин, из Турции, Индии, Южной Кореи. Для них выстроены бараки, для инженерно-технического персонала – индивидуальные домики, для менеджеров – виллы.

Молодой парень, работающий на буровой, рассказывает Иконникову:

– Зарабатываем мы прилично. Грех жаловаться. Долларов пятьсот – семьсот в месяц получается. Не то что в Холмске или в Томарях, где за тысячу рублей люди удавиться готовы. Но ведь что обидно: я вот вкалываю, а рядом американец за ту же работу получает в десять раз больше. Да он меньше чем за пять тысяч баксов и разговаривать не станет… Они все у нас скупили – вся нефтедобыча принадлежит американцам. Наши начальники, которые к скважине близко не подходят, здесь, в Южном (так на острове называют Южно-Сахалинск), тусуются – им американцы платят по две, по три штуки баксов. Купили, значит. А с нами, русскими рабочими, разговаривают как с рабами. Они нас на нашей же земле за людей не считают…

Месторождения нефти и газа на шельфе Сахалина разрабатывают, в рамках проектов «Сахалин-1» и «Сахалин-2», иностранные компании на основе пресловутого соглашения о разделе продукции. По этому соглашению инвесторы сначала должны окупить свои затраты, а уж потом делиться продукцией и прибылями с российской стороной. Однако это «потом» может и вовсе не наступить, потому что компании включают в свои издержки все, что они потратят на строительство и покупку домов для своих сотрудников, на оборудование, закупаемое в США по баснословным ценам, и пр. Уже упоминавшийся Андрей Караулов показывал, что Россия не только не получает своей доли, но еще часто и остается должником «инвесторов». Когда же инвесторы выкачают нефть и газ из недр, России достанутся обезображенная природа и ржавые металлоконструкции. А если российскую сторону что-то не устраивает – пожалуйте в Стокгольмский суд, где вы вряд ли когда-нибудь добьетесь справедливого решения.

Вероятно, в истории едва ли найдется пример более унизительного, кабального соглашения. По сути, Россия отдала свои богатства недр бесплатно и навечно (до полного исчерпания запасов). И что интересно: инициаторы этого соглашения предлагали на условиях соглашения о разделе продукции, то есть навечно и бесплатно, отдать иностранцам все важнейшие российские месторождения полезных ископаемых!

Соответствующий законопроект был представлен в Государственную думу РФ и едва не прошел через нее! Лишь благодаря бдительности заместителя председателя Счетной палаты РФ Юрия Болдырева и ряда депутатов Думы он был отозван. Его инициаторы не только не понесли наказания за предательство национальных интересов, но еще и продолжают играть видную роль на политической арене. А Болдырев лишился своего поста в Счетной палате[19].

«Инвесторы» вели себя на Сахалине как оккупанты в завоеванной стране. Они прорубали просеки и прокладывали трубопроводы (через весь остров, по площади равный Венгрии, – от места добычи нефти и газа на севере до пункта его погрузки на суда на юге), не считаясь с элементарными требованиями природоохранного законодательства. Они захламляли реки, по которым рыба идет на нерест, и сбрасывали ядовитые отходы в промысловые зоны шельфа.