Цель номер один

И контингент поддающихся перевоспитанию, увы, не выглядит многочисленным. Закоренелые урки не хотят перевоспитываться, им это, как они говорят, западло. А считается, что перевоспитывать надо. Вот и превращается место лишения свободы в место, где пытаются сломать волю и уничтожить личность, пусть и уродливо развившуюся. И наращивая обороты, эта машина втягивает в себя и случайных людей, калеча их судьбы.

Теперь об изоляции. Во-первых, почему за карманную кражу надо изолировать преступника, скажем, на три года, а за аварию с тяжелыми последствиями – на десять лет? А если карманник – рецидивист, а виновник аварии – честный работник?

И, во-вторых – зачем изолировать всех осужденных подряд? Убивших по неосторожности, взяточников, убивших из мести, финансовых махинаторов? Их ведь не от общества надо изолировать, а от той сферы, где они могут проявить свои наклонности. Проблема должна решаться радикально – согласно здравому смыслу, никто из лиц, даже осужденных за самые тяжелые преступления (вплоть до измены Родине или преступной халатности, повлекшей массовую гибель людей), если их преступление не требует их изоляции от общества, не должен браться под стражу! Ведь были же в свое время такие меры пресечения, как ссылка, заключение в «шарашку» и т. д. – вот их и надо применять к таким осужденным.

И, наконец, об устрашении. Надо признать, что суды всегда, как подчас трибуналы во время войны, выполняют «функцию устрашения», то есть на примере неудачно попавшегося дают урок тем, кто раздумывает, не пойти ли по его пути. Именно так и поддерживается порядок в обществе, так что функция устрашения – важнейшая функция юстиции, именно она и прививает гражданам условный рефлекс на законопослушность.

Лучше всего в художественной литературе, по-моему, такая печальная необходимость нашей жизни, как показательное устрашение, отражена у Шукшина в рассказе «Материнское сердце». Там герой, Витька, под воздействием чувств ранил милиционера. Его будут судить, дадут срок. Мать идет его выручать.

«Милиционер шагал широко. Молчал.

Мать семенила рядом и все хотела разговорить длинного, заглядывала ему в лицо.

– Ты уж разъясни мне, сынок, не молчи уж… Мать-то и у тебя небось есть, жалко ведь вас, так жалко, што вот говорю – а кажное слово в сердце отдает. Много ли дадут-то?

Милиционер Мельников ответил туманно:

– Вот когда украшают могилы – оградки ставят, столбики, венки кладут… Это что – мертвым надо? Это живым надо. Мертвым уже все равно.

Мать охватил такой ужас, что она остановилась.

– Ты к чему это?

– Пошли. Это я к тому, что – будут, конечно, судить. Могли бы, конечно, простить – пьяный, деньги украли, обидели человека. Но судить все равно будут – чтоб другие знали. Важно на этом примере других научить».

Итак, вот краткая формула уголовного преследования: надо изломать конкретному человеку жизнь так, чтобы другим неповадно было. Хорошо, признаем эту печальную необходимость. Но разве обязательно ломать человеку жизнь зоной? Разве нет массы других способов повесить на человека вину – волчий билет, ссылка, принудительные непрестижные работы, алименты, просто клеймо осужденного – то, что раньше называлось «гражданской казнью»? Пусть юристы поработают над спектром возможных наказаний, пусть поупражняют фантазию вместо привычных тупых «от двух до пяти… с зачетом… с отбыванием в колонии строго режима…»

И последняя тема. Есть такая чудовищная фраза: «Незнание законов не освобождает от ответственности» (остряки добавляют: «…а вот знание – иногда да»). Не является ли этот общепринятый принцип показателем бесчеловечности современной юстиции? А вот представляется, что незнание гражданином законов не освобождает общество от ответственности за него. Наказание, конечно, имеет какое-то нравственное оправдание, если только закон нарушен осознанно. Но кто мешает развернуть работу по всеобщему юридическому образованию? Скажем, молодые люди не получат паспорта, пока не подтвердят знание статей УК, по которым их смогут привлечь к ответственности. И в случае изменений в законодательстве паспорта граждан становятся недействительными, пока там не будет отметки о том, что с изменениями ознакомлен. Под расписку. Такую же расписку имеет смысл брать и с въезжающих в страну.