Цена любви и мести

После того как Эль собрала одежду с пола в кабине лифта и быстро облачилась в нее, она не проронила ни слова. Она продолжала молчать, пока водитель Аполло вез их к ее квартире, и потом, когда собирала вещи, а Аполло маячил где-то в углу. Молчала до тех пор, пока они не приехали в аэропорт и не поднялись на борт его личного самолета.

Оглядываясь по сторонам, она старалась не выдавать охвативший ее благоговейный ужас. Она не знала, что он настолько богат, что может позволить себе личный самолет. Она выросла в очень состоятельной семье, но у ее отца не было личного самолета.

Точнее, даже если отец раньше и мог себе позволить нечто подобное, сейчас его положение в корне изменилось – из-за Аполло. И ей следовало об этом помнить.

Проблема заключалась в том, что она все помнила.

И все же она его хотела. Каким-то образом получилось так, что она снова поцеловала Аполло. И дело снова не закончилось одними объятиями. По-другому и быть не могло…

– Ну как, нравится? – спросил он, опускаясь в шикарное кожаное кресло у иллюминатора, из которого было видно взлетно-посадочную полосу. – Или твое выражение означает, что ты в ужасе от того, что тебя окружает?

– Самолет мне нравится. Я немного боюсь оказаться наедине с тобой на высоте в десять километров над землей.

– Боишься вступить в клуб любителей заниматься любовью в самолетах?

– По-моему, мы с тобой оба понимаем, что наши отношения нельзя назвать… здоровыми.

– Они ужасны. Садись, скоро взлетаем.

Она осмотрелась и выбрала кресло как можно дальше от него.

– Кстати, на всякий случай: я все еще тебя ненавижу.

– О, я прекрасно все помню, – ответил он. – Ведь кажется, именно это ты кричала мне в ухо несколько часов назад. Хотя нет… вспомнил! Ты, наоборот, кричала: «Глубже!» и «Сильнее!».

– Как будто ты ни в чем не участвовал.

– Участвовал. Самым непосредственным образом.

– Чего ты добиваешься, Аполло? – спросила Эль.

Она ему не доверяла. Она была не в том положении, чтобы отказаться от его предложения полететь с ним в Грецию. И все же не до конца верила его объяснениям.

– Все зависит от того, – он опустил спинку своего кресла, – о чем идет речь. О деле, – он окинул ее пристальным взглядом, – или об удовольствии.

– Мне показалось, мы согласились в том, что нам не стоит рассматривать друг друга со второй точки зрения.

– Точно. Ужасная мысль, агапе. Как ты сама неоднократно повторяла, мы с тобой ненавидим друг друга. Или, если точнее, ты меня ненавидишь. Я к тебе таких сильных чувств не испытываю.

– Вот именно! – Она презрительно улыбнулась. – Ты ничего не чувствуешь ни по отношению ко мне, ни по отношению к моему отцу. Ты лишил нас всего просто ради своего удовольствия.

– Компания твоего отца начала терпеть убытки задолго до того, как я занялся ею.

– Тогда почему ты не помог ему?

– Долго рассказывать, – сухо ответил он. – И сложно…

– Я способна понимать сложные вещи. Ну же, объясни мне все.

– Между твоим отцом и мною произошло больше того, о чем тебе известно.

– Просвети меня, – процедила она сквозь сжатые зубы.

– Не сейчас. Пойми одно: то, что я сейчас делаю, я делаю по серьезной причине.

– Чтобы удовлетворить свое эго? Просто невероятно! Мой отец дал тебе все. Он любил тебя с самого начала, – продолжала она, впервые произнося вслух то, в чем раньше боялась признаться даже себе, хотя все поняла уже давно. – А ты предал его из-за денег.

– Любовь, – фыркнул он. – Что такое любовь, Эль? Скажи мне. То чувство, которое испытывает к тебе твой отец? Передвигая тебя, словно пешку, чтобы поставить тебя между мной и своей королевой. Любил ли он меня или видел во мне еще одно орудие, которым можно воспользоваться? Я невысокого мнения о любви, так что вряд ли буду считаться с этим чувством.

Ее сердце тяжело стучало, к горлу подступил ком. Она понимала, чего добивается. Она ненавидела себя больше, чем когда-либо ненавидела его.

– Чего ты хочешь от меня?

– В краткосрочной перспективе? Я намерен сжечь то, что притягивает нас друг к другу. Пламя не может гореть вечно, правда ведь?

– Ты предполагаешь, что во время нашей поездки мы будем спать вместе?

– Я даже не сомневаюсь в этом.

Гнев постепенно переходил в возбуждение, которое поднималось из самых глубин ее существа.

– Я не представляла себе, что ты обожаешь затаскивать женщин силой в постель.

– Мы с тобой оба прекрасно помним, что мне ни разу не пришлось затаскивать тебя в постель силой. К тому же, – добавил он, – до постели мы еще не добрались.

Мысль о том, чтобы оказаться с ним в постели, показалась ей… необыкновенно привлекательной. Как, должно быть, прекрасно исследовать его не спеша, а не уступать внезапно налетевшему порыву страсти, который вспыхивал между ними всякий раз, стоило им дотронуться друг до друга! Эти порывы овладевали ею с такой силой, что она была не в силах сопротивляться.

Ее всегда злило, что он был с ней таким… равнодушным. Она нарочно испытывала его терпение. Уж если он не хочет переспать с ней, пусть злится! Она изводила его насмешками. Позже издевалась над ним, призвав на помощь свою женскую привлекательность.