Церемонии

Лесная подстилка в тридцати футах внизу перечерчена тенью, только в крошечном кругу камней у основания холма помигивает огонь. Чуть выше, в десяти футах под существом, на плоском гранитном выступе установлен алтарь. Существо ясно видит лежащую на нем женщину — бледное пятно на фоне серого камня; ее волосы горят в сумраке вызывающим алым пятном.

Ее тело еще не раскрашено. Глаза женщины все еще плотно закрыты, она размеренно дышит, снова погрузившись в навеянный наркотиком сон. У ее ног свернуты куски ткани, вырванные из рубашки и брюк фермера, грубая замена ремням, которые нужны для Церемонии, но и их будет достаточно.

Существо помнит, что Старик привез из города кожаные ремни, — но Старик не вернулся. Он и вовсе может не появиться вовремя, чтобы помочь ему обрить начисто голову перед Свадьбой, зажечь второй огонь или пропеть необходимые слова. Но это неважно. Существо может провести Церемонию без старика. Оно знает, что нужно делать.

За его спиной холм возвышается как громадный темный капюшон. Деревья внизу складываются в сумерках в причудливый черный узор, будто видимые вены и артерии какого-то громадного невидимого зверя. Высоко в воздухе движутся дымные тени. Алтарный камень трясется у существа под ногами.

Время пришло. Существо поднимает руки и пробегает пальцами по растерзанному скальпу фермера. Оно начинает готовить себя к Свадьбе: выдергивает пряди черных волос, не обращая внимания на болтающиеся обрывки плоти и вялые фонтанчики крови. Помощь не требуется. Существо выкидывает старика из головы. До того, как на склоне холма угасают последние лучи солнца, его череп становится гладким, как только что расколотое яйцо. Содрав с себя обрывки одежды фермера, существо вскидывает длинные бледные руки в призыве. Небо у него над головой темнеет, как будто чья-то гигантская рука нажала на выключатель.

Холм у него под ногами начинает трястись еще яростнее. Из леса внизу доносятся испуганные крики животных, среди деревьев мечутся черные горбатые тени.

Следующую часть ритуала следует выполнить ближе к земле. Существо беззвучно опускается на четвереньки, осторожно пробирается мимо женщины вниз по темному склону и выпрямляется, оказавшись у основания холма. Оно берет горящую ветвь и трижды касается ею кольца дерева, кустов и мусора, окружающего возвышение. Груда дров дымится, пламя мигает, потом занимается. Огонь несется прочь, как будто ускоряя наступление тьмы, и пропадает из виду за склоном. Холм превращается в остров, отделенный от окружающего леса полыхающим рвом.

Женщина стонет и шевелится; ее волосы блестят в свете огня. Под выступом, на котором она лежит, дыры в изуродованном скальпе фермера сияют более темным красным. Они оба похожи на головни: бледные тонкие тела, гладкие конечности и полыхающие алым головы. Деревья за стеной пламени и дыма превращаются в едва различимые скелетообразные силуэты. Темный холм зловеще тянется к пустым небесам; звезды еще не зажглись, луна не взошла. Наверху мечутся невидимые вопящие тени.

У основания алтаря существо отбрасывает горящую ветвь, встает на цыпочки и дотягивается кончиками пальцев до выступа. Словно длинная бледная ящерица, оно деловито взбирается по камню к женщине. И, скрючившись над ней, не дожидаясь старика, распахивает мертвый рот и начинает петь слова.

* * *

— Слишком поздно, — по меньшей мере в шестой раз повторил Аврам Стуртевант. Он огладил свою кофейного цвета бороду. — Он же именно это сказал, да?

Гален Трудель кивнул.

— Слово в слово.

Они с Матфеем Гейзелем обыскали дом и нашли только четырех кошек, которые вышли следом за ними на лужайку, к группке озадаченных и обеспокоенных мужчин, стоящих вокруг спящего горожанина. Осы пропустили Фрайерса. Он лежал в траве на животе, его запястья были теперь свободны, руки раскинуты, как будто он пытался обнять землю.

— Мы и впрямь пришли слишком поздно, ведь так? — сказал Стуртевант. — Для него. Должно быть, именно это он и хотел сказать. Приди мы пораньше, этот несчастный старик мог остаться в живых.

В этом предположении был определенный смысл. Но только в нем одном.

Остальное вызывало только больше вопросов. Почему незнакомец в коптильне умер с улыбкой на губах, несмотря на то, что осиный яд так его изуродовал и явно причинял чудовищную боль? И кто это вообще был такой? Услышав несущиеся из коптильни почти женские крики, мужчины торопливо сбежали с дороги вниз по склону и обнаружили лишь множество вопросов — а также рой ос, два трупа и спящего мужчину, который не просыпался, что бы они ни делали. Даже когда брат Нафан, все еще страдающий от ужасной боли, принес полную шляпу ледяной воды из ручья, перевернул Фрайерса и вылил ему в лицо, тот просто перевернулся обратно на живот и прижался ухом к земле, как будто прислушивался.

Столь многое не было понятно…