ЦЕРКОВЬ БЕЗ ГРАНИЦ: СВЯЩЕННОЕ ПРЕДАНИЕ ИЛИ МОДЕРНИЗМ?

О. А. Кураев совершенно прав, когда, ссылаясь на «разъяснение» Синода Русской Православной Церкви от 16 декабря 1969 года, называет его «решением об одностороннем евхаристическом общении с католиками».[297] Что можно тут сказать? Постановление это, являющееся актом крайнего экуменизма, говорит не о признании Церковью благодатности католицизма, но об удаленности от православного образа мысли подписавших его. Даже сам о. Андрей соглашается со своим оппонентом архимандритом Рафаилом: «А что касается еретиков, то без отречения от метафизической лжи ереси и присоединения к Церкви причастие будет для них "чужим, похищенным огнем", который не освящает, а опаляет, не согревает, а сжигает. Поэтому те, кто причащают еретиков, причиняют одновременно зло и себе, и им».[298]

Нельзя не согласиться с диаконом А. Михайловым в том, что «подобное Разъяснение (а не «постановление») Синода могло быть принято лишь во времена … могущества митрополита Никодима (Ротова), модерниста и экумениста, окончившего жизнь на приеме у римского папы».[299] Благо, что практика причащения римо–католиков в православных храмах постановлением Священного Синода Русской Православной Церкви от 29 июля 1986 г. была отвергнута,[300]

что перечеркивает всякое значение предыдущего решения.

16 декабря 1969 года навсегда останется печальной страницей в русской церковной истории. Разъяснение Синода от 16 декабря 1969 г. не отражает соборного мнения Церкви. Однако это не снимает ответственности с тех, кто составил подобный документ, и с тех, кто до сих пор его оправдывает.

О. Андрей говорит, что в 1969 г. Синод «основывал свое решение на историческом прецеденте: конкордат, заключенный императором Николаем I с Папой Григорием XVI в 1847 году предусматривал, что Российская Православная Церковь будет совершать все таинства и требы над обращающимися к ней с такими просьбами католиками, сосланными за участие в польских восстаниях против России, если они живут в местах, где нет католических храмов и католического духовенства. По смыслу этого конкордата и по указанию императора Синод тогда издал соответствующее распоряжение, обязательное для православного русского духовенства, удовлетворять просьбы ссыльных католиков, если таковые просьбы будут от них поступать».[301]

К сожалению, диакон А. Кураев в данном случае опирается только на статью экуменического богослова прот. Виталия Борового «И он был верен до смерти». Ввиду недоступности текста конкордата и невозможности найти текст упоминаемого постановления Синода, следует попытаться восстановить общую картину и содержание конкордата по другим источникам. Думается, трудно найти по данному вопросу более предвзятый источник, чем сайт «Католическая Россия», который не преминул бы воспользоваться столь замечательным подарком католическому прозелитизму в сегодняшней России. Но вот, что говорит он о сути конкордата и его судьбе: «13 и 15 декабря 1845 года Папа Григорий XVI впервые принял на аудиенции императора Николая I. Разговор шел о судьбах католиков, проживающих на территории Империи, и о возможности назначения новых епископов для окормления Церкви в России. Николай I пообещал сделать все от него зависящее. Итогом встреч Папы с российским государем стал конкордат, подписанный 3 августа 1847 года, после долгих и нелегких переговоров. 4 декабря 1866 года Россия в одностороннем порядке отказалась признавать действительность соглашений после того, как Пий IX выступил в защиту прав Католической Церкви на территории Царства Польского и России».[302] Ни слова о допущении причащения латинян в православных храмах. Православный церковный историк И. К. Смолич вообще отрицает факт постановления Синода, упоминаемого о. А. Кураевым: «Официальной реакции Святейшего Синода на конкордат не последовало, поскольку он был делом светской власти».[303]

Но даже если бы подобное постановление Синода существовало и если бы Николай I действительно «продавил» вопрос о допущении к православным таинствам католиков, то это свидетельствовало бы лишь о том, что среди светлых сторон царствования почитаемого в православном мире Императора были и темные. Примечательно, как о. Андрей, когда необходимо обосновать свою позицию, неожиданно становится ревностным монархистом: «Всероссийский император был более чем просто властитель России: он был главой Третьего Рима, светским главой и защитником всего православного мира, и потому имел право от имени всего же православного мира действовать».[304] Ранее он четко дистанцировал себя от монархистов, нарочито противился самой идее сакральной роли Императора в Православии.[305] Что ж, приятная перемена…

Перейдем теперь к некоторым фактам общей церковной истории и современности, приводимым о. Андреем в качестве доказательства своей теории.