Цезарь

— Властители и граждане! — сказал он им. — Вспомните историю: афиняне покинули свой город, чтобы противостоять врагу и защитить свою свободу, поскольку Фемистокл[362] опасался, как бы крепостные стены и дома не сыграли для жителей роль своего рода роковой ловушки. И действительно, вскоре после этого, после победы над Ксерксом[363] и захвата Саламин

[364] афиняне вернулись в свой город и отстроили его заново, он стал еще прекраснее и величественнее. Так поступили и мы, римляне, когда галлы заполонили Италию: наши предки покинули город, отступили к Ардее[365]. Камилл и его люди посчитали, подобно Фемистоклу, что родина их там, где находятся они. По их примеру покинули мы Италию, чтобы прийти сюда, где теперь находимся. И во имя родины мы тоже прогоним Цезаря из Рима! Как, по-вашему, он поступит, если выйдет победителем? Думаете, тот, кто поднимает оружие против своей родины, откажется от жестокости и насилия? Человек, который прославился в Галлии своей алчностью, разбоем, чрезмерным пристрастием к деньгам, думаете, он воздержится, чтобы не запустить руку в кошельки граждан, в государственную казну?.. Что касается меня, то при всей сложности положения, в котором находится наша родина, укажите мне только место! Я буду сражаться там, где вы мне укажете, буду сражаться как простой солдат или как главнокомандующий. И если боги признают, что я хоть немного понимаю в военном искусстве, лично отважен, разбираюсь в военной технике, — вспомните, я ни разу еще не был побежден, — так вот, все, о чем прошу я богов, — помочь мне отомстить за нашу несчастную родину!

Помпей окончил речь, все присутствовавшие в один голос объявили его императором и попросили стать главнокомандующим. Тогда Помпей поблагодарил их и заметил, что Цезарь, которого остановили плохая погода и бурное море, по всей вероятности, не предпримет в ближайшее время усилий, чтобы перебраться в Иллирию. Он наверняка останется в Риме укреплять свою диктатуру.

Учитывая это, он тут же отдал приказ бдительно охранять морские проливы, пути и порты, а солдат отправил на зимовку в Тессалию и Македонию.

В то время как Помпей держал эту речь перед армией и своими сподвижниками, Цезарь, задержавшийся в Риме лишь на одиннадцать дней, прибыл в Брундизий без амуниции, провианта и, собрав там около двадцати тысяч воинов, сказал им:

— Друзья! Вы пришли со мной творить великие дела, не так ли? Хорошо! Для тех, кто принял такое решение со всей твердостью, не существует ни зимы, ни бури. Таких ничто не может остановить: ни отсутствие провианта и боевых машин, ни даже медлительность наших товарищей. Итак, ничто не в силах помешать нам продолжить войну, и единственное теперь условие успеха — это быстрота действий. Лично я считаю, что мы должны оставить здесь своих рабов и поклажу, погрузиться на первые же корабли, которые, найдем, лишь бы их было достаточно, чтобы вместить нас всех, и, воспользовавшись зимой, которая усыпила бдительность нашего врага, напасть на него в тот момент, когда он менее всего этого ждет. А то, что мы в меньшинстве, пусть вас не пугает — храбрость заменит нам численное преимущество. Теперь, что касается продовольствия… В лагере Помпея есть все, и к тому же в изобилии. Так что, когда прогоним Помпея из его лагеря, у нас будет всего в достатке. Мир принадлежит нам! Помните одно: мы свободные граждане и имеем дело с рабами. Теперь те, кто не желает рисковать и испытать свое счастье рядом с Цезарем, могут покинуть Цезаря!

Ответом был дружный крик:

— Веди нас!

Неделю спустя, без продовольствия и боевых машин, всего с двадцатью пятью-тридцатью тысячами солдат, не ожидая подкрепления со стороны частей, которым был отдан приказ о встрече в Брундизии, Цезарь погружается на пятьдесят кораблей, которые обещает тут же вернуть, чтобы перебросить остальные части — еще около двадцати тысяч человек, и, пройдя сквозь бесчисленный строй вражеских кораблей под командованием Бибула, высаживается в пустынном месте возле Аполлонии[366] — на пляже, среди скал, так как все порты охраняются солдатами Помпея.

Он идет с двадцатью пятью тысячами воинов атаковать стопятидесятитысячную армию!

Его легионы, отправившись с берегов реки Сегр, пересекли Карбону, Заальпийскую Галлию, прошли через им, словно то была обычная стоянка, затем вышли на Аппиеву дорогу и направились в сторону Брундизия, ворча: