Цезарь

Благодаря веслам и течению плавание шло гладко, пока они спускались вниз по реке. Но по мере приближения к устью волны становились все яростнее и круче, казалось, они стремились создать на пути судна непреодолимую преграду, оно ползло еле-еле, как черепаха.

Наконец настал момент, когда уже никакие усилия не помогали. Одной из волн повредило руль, и хозяин, ужаснувшись, приказал гребцам поворачивать обратно.

Тогда Цезарь встал, распахнул одежду и сказал исторические слова:

— Вперед, любезный! Ты везешь Цезаря и его счастье!

Это признание придало смелости хозяину и гребцам; собрав все силы, они преодолели водную преграду.

Но, оказавшись в открытом море, корабль окончательно потерял управление, его долго носило ветром и волнами, пока наконец не выбросило на берег.

К этому времени уже рассвело, и они рисковали быть замеченными врагом.

— О, счастье мое! — воскликнул Цезарь. — Неужели ты от меня отвернулось?..

Затем он приказал столкнуть судно в реку, и менее чем за час с помощью попутного ветра и весел они проплыли те несколько миль, которые отделяли его от лагеря.

Возвращение Цезаря превратилось в настоящий триумф. Узнав о его отъезде, все разволновались и думали, что он погиб. Одни превозносили храбрость своего императора, другие осуждали его за риск.

Вокруг него немедленно собрались солдаты. Один выступил от имени остальных.

— Цезарь! — сказал он. — Чем не угодили мы тебе, мы, которых ты называешь своими друзьями? Неужто потерял всякую надежду победить с нами, что отправляешься на поиски других солдат, подстегиваемый страхом? Правда, что ряды наши малочисленнее, чем у врага, но разве не полагался ты на нас, когда нужно было воевать против галлов? Цезарь, твоя армия требует от тебя прежнего доверия, которое она так незаслуженно вдруг потеряла!

Антонию мешала выйти из Брундизия бдительность Бибула. Но вот Бибул умер, и командование морскими силами поручили Либону. Антоний, узнав о смерти Бибула, решил воспользоваться этим обстоятельством и, пока Габиний обходил территорию по суше, в лоб напал на корабли, охранявшие вход в порт. Затем погрузил на них двадцать тысяч пехотинцев и восемь тысяч всадников.

Защитная линия с моря была прорвана. Корабли Антония, пробившие брешь во флоте Помпея, перегруппировались, но противник начал их преследовать.

К счастью, дувший с юга ветер загнал врага глубоко в бухту. Тот же ветер погнал корабли Антония прямо на скалы, о которые они неминуемо разбились бы в щепки. Они так близко подошли к скалам, что все были уверены — вот он, конец, но тут внезапно направление ветра изменилось с южного на северо-восточное. Антоний развернул паруса и, проплывая вдоль скалистых берегов, увидел остатки разбившегося флота Помпея.

Воспользовавшись этим, он взял немало пленных, занял город Лисс[370], что по соседству с Диррахией, и прибыл в лагерь Цезаря с двойной победой: привел с собой сильное подкрепление, а также сообщил приятное известие о взятии одного из вражеских городов.

Казалось, только чудо спасло Цезаря. Помпей, вознамерившийся во что бы то ни стало разбить его, направился в сторону Аполлонии и, дойдя до реки Апс[371], послал двух солдат проверить глубину брода. Один из воинов Цезаря заметил этих солдат, напал на них и убил. Помпей решил навести через реку мост. Мост построили. Цезарь не предпринял ничего, чтобы помешать этому, решив, что в нужный момент просто атакует тех, кто будет по нему переходить. Но ему так и не удалось этого сделать: не успели пройти по мосту двести или триста человек, как он неожиданно рухнул. Все, кто находился на нем, попадали в воду вместе с обломками и утонули, те же, кто успел перейти, были поголовно перебиты солдатами Цезаря.

Помпей усмотрел в этом дурной знак и немедленно отступил.

LXII

После прибытия Антония с подкреплением Цезарь решил перейти в наступление. Помпей отступил к городу Аспарагию[372]

, что неподалеку от Диррахии. Цезарь шел по пятам, занял мимоходом один город, где Помпей оставил свой гарнизон, а на третий день, сойдясь с противником, предложил бой…

Вот мы и добрались до этого сражения, до этой великой схватки. Давайте остановимся на минуту на этом событии, к которому в то время были прикованы взоры всего мира с трепетным ожиданием развязки.

Говоря проще, все сводилось к следующему: кто победит — аристократы под командованием воспитанника Суллы или народ, ведомый племянником Мария? Будет ли Италия охвачена проскрипциями Помпея, или же Рим будет пользоваться благосклонностью Цезаря?

Я не создатель теорий, не пытаюсь говорить намеками, я просто излагаю факты.

Понятно, что все выжидают. Глаза всего мира прикованы к этой точке в Эпире. Галлия, Испания, Африка, Египет, Сирия, Азия, Греция — весь мир, как мы уже говорили, пристально наблюдает, затаив дыхание.

Запад, а точнее, силы будущего были за Цезаря; Восток, вернее, величие прошлого — за Помпея. Севера еще не существовало, как не существовало и Юга.