Цикл «Аратта»

Он вдруг резко обернулся:

— Где Аюр? Он только что был здесь!

— Гм… Кажется, я недавно видел его во дворе.

Ширам тут же вскочил из-за стола:

— Пошли. Пока я не передам его отцу, нельзя спускать с него глаз!

* * *

Аюр, зевая, прохаживался по двору. Утро было таким сырым и неприветливым, что царевичу хотелось лишь одного — снова забраться в постель и проспать до полудня. И зачем Ширам поднял его в такую рань? Следопытов было не видать — то ли спали, то ли куда-то уже ушли… Проходя мимо воза с телами, Аюр окинул его сонным взглядом, но тут же встрепенулся. Одно тело лежало по-прежнему тихо, зато другое, привязанное к стенкам воза веревками из крапивы, ерзало и крутило головой.

Ага! Бьяр очнулся!

Царевич подошел поближе и принялся с любопытством рассматривать диковинного старика. Тот встретил его взгляд и с ненавистью проскрежетал:

— Мать Зверей найдет каждого из вас! Познайте ее месть и ярость! Особенно ты!

— Я? — удивился и даже обиделся Аюр. — Но почему я? Я-то ничего тебе не сделал!

— Вы, арьи, оскорбили Мать Тарэн. Вы разорили ее дом и прогнали ее детей! Вы гоните и преследуете нас по всей Бьярме! Вы — дети ложного солнца! Его именем вы изгнали древних богов — но скоро они отомстят…

Старик дико расхохотался и посулил ошеломленному царевичу:

— Да попадешь ты в руки Тарэн, сын лжи! Да опутает она тебя своей черной паутиной и утащит под землю к своему мужу, ядовитому Хулу!

— Чтоб у тебя язык отсох! — возмущенно отозвался Аюр. — Чтоб тебя Исварха разразил и эту твою Тарэн вместе со всем ее гнусным семейством!

— О чем ругань? — раздалось позади.

К возу подошли Ширам и Хаста. Аюр поглядел на угрюмого накха с рассеченным лицом, на бледного Хасту, еще державшегося за живот, и с ухмылкой сказал:

— Вижу, ночью здесь была славная гулянка!

— Да, светозарный, ты проспал все самое интересное, — подтвердил Хаста, скривившись от приступа боли. — Что, бьяр очнулся?

— Да, и, кажется, проклял меня.

— Проклял? — прошипел Ширам. — Дайте-ка я поговорю с ним. Стало быть, ты не только оборотень, но и бунтовщик?

— А, это ты, змея, которая жалит по приказу хозяина? — осклабился бьяр. — Да не будет тебе ни в чем удачи!

Ширам, не расположенный в то утро к сдержанности, молча врезал ему по зубам.

— Кто бы говорил, — добавил Хаста, на всякий случай держась подальше от воза. — Тот, кто свою удачу в лесу растерял!

— Будьте прокляты вы все! — Бьяр выплюнул выбитый зуб. В углу его рта выступила кровь, но он лишь облизнулся, будто радуясь ее вкусу. — Еще не слезет мясо с моих костей, как вы начнете убивать друг друга!

Старик с усилием приподнял голову повыше, мотнул ею и поймал губами одну из бусин, вплетенных в седые косы. В тот же миг он захрипел, по бороде потекла зеленоватая пена…

Ширам быстро шагнул вперед, желая разжать ему челюсти, но на его руке повис Хаста.

— Нет! — закричал он. — Это гадючья поганка, ее даже трогать нельзя! Умрешь, противоядия нет!

Старый бьяр, подтверждая его слова, с глухим стуком уронил голову на дно воза. Его тело еще дергалось, но лицо уже застыло, и дыхание остановилось.

— Она высушенная не опасна, — запинаясь, договорил Хаста. — Но хоть капля воды или слюны попадет — все…

— Все, — подтвердил Ширам и стиснул зубы, глядя на мертвого оборотня. Ну вот и этот от него ускользнул! Что же за невезение такое? Неужели уже начало сбываться проклятие?

— Он посулил, что я попаду в руки какой-то Тарэн, — сказал царевич. — Кто-нибудь понимает, о чем речь?

Ширам пожал плечами. Хаста побледнел еще сильнее и промолчал.

Глава 4. Звереныш

Аюна, в праздничном наряде, увешанная драгоценными украшениями, словно статуя в храме, стояла на стене Верхнего города. Ее расшитое золотой нитью и самоцветами парчовое платье было таким тяжелым, что даже резкий ветер на огромной высоте почти не шевелил его. Позади нее почтительно застыли две служанки: одна держала в руках теплый плащ, на случай если дочь живого бога озябнет, другая — солнечник из пышных перьев, чтобы укрыть в тени нежное лицо царевны, если вдруг начнет припекать солнце. За ними расположились четверо воинов ее охраны. Иными словами, царевна стояла на городской стене все равно что одна.

Погруженная в свои мысли, она глядела вниз, на лоскутное одеяло Нижнего города с извилистой сеткой улиц. Сегодня столица была охвачена суетой, делающей ее похожей на растревоженный муравейник. Аюна знала, в чем дело. Хоть эту новость и не объявляли глашатаи, но город был взбудоражен: царевич Аюр возвращается с Великой Охоты! Дорога от ворот к Лазурному дворцу была расчищена, вдоль улиц стояли стражи. Однако власти старательно делали вид, будто ничего особенного не происходит и никакого празднества определенно не намечалось.