Цикл романов "Молодость короля Генриха"

Рене отступил еще дальше. Тогда, не отнимая кинжала от груди, красавица еврейка вышла из дверей на улицу.

Теперь она была свободна и стремглав кинулась бежать к кабачку Маликана.

Там ее встретила Миетта.

– Боже мой! – крикнула девушка.- Откуда вы? Что с вами случилось? Где вы были?

Сарра нашла в себе силы сказать лишь одно слово:

– Генрих?

– Спасен, спасен! – ответила Миетта.- Его рана оказалась неопасной, он останется жив!

– Я хочу видеть его! Где он?

– Он в безопасном месте, но сейчас идти туда рискованно: ведь вас может выследить Рене!

– О, теперь я не боюсь Рене,- ответила Сарра,- потом я объясню тебе все, а сейчас. Бога ради, бежим туда!

Так и случилось, что Сарра появилась в комнате принца. На вопросы Генриха и Ноэ, изумленных ее неожиданным появлением, она рассказала все, что с ней случилось.

– Черт возьми! – крикнул Ноэ.- Рене совершил небезвыгодное дельце!

– Да что же мне было делать с сокровищами Самуила Лорьо? – ответила Сарра.

– Ну, положим,- пробормотал Генрих,- для таких вещей всегда можно найти применение!

– Мой ребенок умер! – ответила Сарра, покачав головой.

– Все равно, чтобы меня черт побрал! – рявкнул Ноэ.- Все равно, я не допущу, чтобы Рене вступил во владение этими сокровищами!

– Я поклялась! – заметила Сарра.

– И мадам Лорьо совершенно права,- сказал Генрих, хитро подмигивая в то же время товарищу, как бы желая сказать: "Ты уж не беспокойся, мы все это устроим!".

Миетта скромно сидела в углу комнаты и потупилась, так как чувствовала на себе страстные взгляды Ноэ.

Амори уступив свое место у кровати Генриха Сарре, подошел к окну, выходившему на улицу, затем стал подзывать девушку знаками к себе и наконец тихо произнес:

– Миетта!

Девушка покраснела, но подошла и опустилась рядом с Ноэ на подоконник.

– Милая Миетточка,- сказал Ноэ,- я очень рад, что с Саррой не приключилось никакой беды…

– О, разумеется! – ответила Миетта.

– Но клянусь тебе, что вместе с тем я'был бы очень доволен, если бы ее сейчас не было здесь!

– Но почему? – изумленно спросила Миетта.

– Неужели ты не понимаешь? А ведь это так просто!

– Ах, поняла!- сказала вдруг Миетта.- С минуты на минуту может приехать принцесса Маргарита. Или, по крайней мере, Нанси. И она увидит Сарру… А Сарра любит принца.

– Еще бы!

– Но и принцесса тоже любит его!

– А он любит их обеих!

– Ну вот! – сказала Миетта, скандализованная сказанным Ноэ.- Как же это возможно любить одновременно двух женщин?

– Я не говорил, что он любит их одновременно; он любит их по очереди. Но дело не в том, как это возможно, а в том, что сейчас нашей единственной покровительницей является принцесса Маргарита, и если она встретит здесь соперницу, то, будучи оскорблена в своей любви, может перейти на сторону наших врагов!

– Это совершенная правда! – в ужасе сказала Миетта.- Сарра непременно должна уйти отсюда! Пойду попробую как-нибудь удалить ее!

Ноэ и Миетта отошли от окна и подошли к принцу, который нежно держал в своих руках руку Сарры. Надо полагать, что Миетта придумала что-нибудь очень гениальное, но что именно – это так и осталось неизвестным, потому что не успела она открыть рта, как в дверь постучались и на пороге появилась камеристка принцессы Маргариты.

Увидев, что Генрих держит в своих руках руку Сарры, Нанси недовольно сморщила брови, хотя Сарра по-прежнему была одета в костюм беарнского мальчика.

Заметив недовольный взгляд Нанси, Миетта и Ноэ почувствовали, что их пробирает легкая дрожь.

XXXII

Мы оставили герцога Гиза в комнате принцессы Маргариты. Долго простоял герцог в состоянии полного отчаяния, пока наконец не понял, что ему окончательно нечего здесь делать. Он в последний раз оглядел комнату, в которой столько раз был счастлив прежде, а затем, подойдя к столу принцессы и отыскав там перо и кусок пергамента, набросал следующие строки:

"Прощайте, принцесса! Возвращаю Вам Ваши клятвы… Любите кого любится. Я прощаю Вас! Генрих".

Положив записку на видное место, он вышел из комнаты, подавляя последний вздох.

Из Лувра он прямо отправился в лавочку Рене. Герцог был очень бледен той нервной бледностью, за которой скрывается сильное бешенство, но его взгляд был спокоен, и губы кривила грустная улыбка.

– Рене! – сказал он.- Я уезжаю из Парижа и хотел бы повидать тебя перед отъездом.

– Ваше высочество, поверьте…

– Я хотел видеть тебя, потому что скоро, как я и надеюсь, события объединят нас так же, как они объединили нас в этот вечер… Сир де Коарасс едва ли умрет; он молод…

– Черт! – с яростью крикнул Рене.

– Да, он не умрет, и потому должен настать день, когда мы с ним встретимся лицом к лицу…

– Господи! – с глубочайшим презрением сказал Рене.- Какойто Коарасс, провинциальный дворянчик…

Герцог сморщил брови, а затем, желая как-нибудь объяснить, почему именно сир де Коарасс казался ему, герцогу, достойным противником, и при этом не выдать тайны действительного имени мнимого "мелкого дворянчика", сказал: