Цирк чудес

Тоби думает об отважной маленькой девушке на фотокарточке, о ее вскинутом подбородке и металлических крыльях, распростертых за спиной. Что может с ней статься? Джаспер – это не Барнум и не Кювье. Он не злой. Но что случится, если Нелл не оправдает ожидания Джаспера? Сможет ли он, Тоби, урезонить брата? Сможет ли это сделать хоть кто-нибудь?

Тоби принимает напиток из рук брата. Он опрокидывает хрустальную стопку. Его взгляд упирается в корешок книги «Волшебные сказки», которую он хотел ей принести.

– Через несколько месяцев я накоплю достаточно, чтобы задать ей хорошую рекламу, – говорит Джаспер и улыбается. Его доброжелательность заразительна. Тоби церемонно чокается с Джаспером. Для него достаточно находиться в присутствии брата, быть его доверенным лицом.

Нелл

Веревки врезаются в кожу Нелл. Они обвивают ее талию, ее грудь и ноги. Крылья привязаны под руками и туловищем. Она скована, сидит на корточках на шестифутовом помосте у края арены. Работник возится со шнурами и говорит ей, что он служил на больших чайных клиперах, поэтому его морские узлы будут держаться крепко. Она едва слышит его. Во рту пересохло, горло жжет огнем. Джаспер кивает ей. Она хочет сказать, что передумала, что это нелепая идея. Где-то наверху щелкают зубцы лебедки, и веревка туго натягивается. Предполагается, что ей нужно наклониться вперед для равномерного распределения веса.

Парень щелкает пальцами.

– Давай!

Она не может. Не может заставить себя упасть вперед. В шатре жарко, как в духовке, ее дублет блестит от пота.

– Почему она не двигается? – резко спрашивает Джаспер и подходит ближе.

Слезы щиплют ей глаза.

– Я не могу это сделать, – шепчет она работнику. – Просто не могу.

– Это не отличается от трапеции, – кричит Стелла. – Могу поспорить, это даже надежнее!

– Помогите ей стартовать, – велит Джаспер.

– Нет, – хныкает Нелл.

Если она не сдвинется с места, кто-то подтолкнет ее. Она чуть-чуть подается вперед и чувствует, как натягиваются веревки у нее на груди. Потом тихо вскрикивает, когда повисает над помостом. Веревки сжимаются, как чудовищная рука, выдавливая воздух из ее легких. Она раскачивается, замирает в наивысшей точке, потом ее тянет обратно. Ее вес распределен неравномерно; голова находится слишком низко. Веревка впивается в мягкую кожу под мышками. Через полузакрытые глаза она видит лишь слабые контуры: разровненные граблями опилки на арене, лошадей, пасущихся среди жухлой травы. Ее желудок подкатывает к горлу, когда она достигает максимума каждой следующей дуги; ее руки безвольно свисают, ангельские крылья торчат за спиной. Снизу несутся команды:

– Работай ногами!

– Подними голову!

– Смещай свой вес!

Но она может только висеть, как увядший цветок, страдая от тугих веревок. Она думает о том, как Стелла раскачивалась на трапеции и парила в воздухе, словно невесомое перышко. Как она улыбалась, чирикала и издавала птичьи трели.

Рассказы о смерти цирковых артистов порождают ужасающие образы в ее воображении. Вчера вечером Пегги выложила целую кучу, упиваясь каждой историей и смакуя подробности с каким-то мрачным ликованием. Ричард Сэндс, который шел по потолку театра на резиновых присосках, но упал и разбился насмерть, когда оторвалась штукатурка. Женщина Блондэн, которая танцевала на канате, сорвалась и погибла на седьмом месяце беременности. Каково это было: свист воздуха в лицо, беспорядочные взмахи рук и последние секунды перед неминуемой смертью?

– Она похожа не на небожительницу, а на повешенную в Ньюгейте! – кричит Джаспер. – Заставьте ее сделать хоть что-нибудь!

Она испытывает гнев и чувство вины из-за того, что после всех переживаний не может подавить свое желание как-то порадовать его.

Я могу сделать тебя блестящей актрисой.

Она думает о том, как стояла на прибрежном валуне и насмешки Ленни эхом отдавались у нее в ушах. Она скинула башмаки и прыгнула вниз, раскинув руки. Холодная вода сомкнулась над ней, течение увлекло в сторону. Жалящее прикосновение медузы к бедру, взвихренный песок внизу, стремление к чему-то, что до сих пор оставалось безымянным.

Она закрывает глаза и видит длинный пляж, пенистые гребни волн и себя, рассекающую эти волны. Она поднимает голову, находит равновесие, как делала это в воде, напрягая икры и мышцы спины. Она чувствует свою силу: спина укрепилась от бесконечных наклонов за цветами, руки затвердели от копания рвов и таскания деревянных коробок с цветами. Веревка содрогается, скрипит, и она работает ногами, разрезает руками воздух.

Внезапно внизу тишина, все глаза устремлены на нее. Даже мальчишки, разгребающие граблями опилки, отрываются от работы. Они наблюдают за ней.

Ты управляешь тем, какой они видят тебя.

– Раскрой крылья, – говорит Джаспер. Она возится с рычажками, раскрывает крылья и снова закрывает их.

Резкое дуновение воздуха на вершине дуги, тянущее движение назад – качаешься, как на волнах.