Цирцея

Дедал принес толстое шерстяное покрывало, расстелил рядом на полу. Истерзанной рукой я втащила тварь на него, поместила посередине. Существо все сопротивлялось, сердито кряхтело, и дважды я чуть не выпустила его – оно, кажется, становилось сильнее с каждой секундой. Но Дедал соединил уголки, и, когда уже держал их, я выдернула руки. Существо забилось в складках одеяла, не находя точки опоры. Я взяла одеяло у Дедала, подняла над полом.

Услышала его хриплое дыхание.

– Клетка, – сказал он. – Нам нужна клетка.

– Принеси. Я его подержу.

Он убежал. Существо внутри мешка извивалось как змея. Сквозь ткань проступали его конечности, массивная голова, острия рогов.

Дедал вернулся с птичьей клеткой, в которой еще трепыхались вьюрки. Но она была прочная и достаточно большая. Я затолкала одеяло внутрь, Дедал с лязгом захлопнул дверцу. А потом набросил на нее другое покрывало, и существо скрылось с глаз.

Я посмотрела на сестру. Она лежала вся в крови, живот как скотобойня. Кровь капала на промокший уже ковер на полу. Взгляд у Пасифаи был безумный.

– Вы не навредили ему?

Я уставилась на нее:

– Ты с ума сошла? Оно мне чуть руку не откусило! Скажи, откуда взялась эта мерзость?

– Зашей меня.

– Нет. Ты скажешь мне или истечешь кровью, я пальцем не пошевелю.

– Сука, – сказала Пасифая.

Но дышала она тяжело. Боль изматывала ее. Даже у моей сестры был предел, зайти за который она не могла. Мы глядели друг на друга, глаза в глаза, желтые в желтые.

– Ну, Дедал, – проговорила она наконец, – настал твой час. Расскажи моей сестре, чей грех – это существо.

Он посмотрел на меня – лицо усталое, исполосованное кровью.

– Мой, – ответил. – Мой. Из-за меня это чудовище появилось на свет.

Из клетки послышалось чавканье. Вьюрки замолкли.

– Боги послали белоснежного быка, дабы облагодетельствовать царство Миноса. Царицу восхитило это создание, и она пожелала рассмотреть его поближе, но он убегал, стоило кому-нибудь приблизиться. Поэтому я изготовил фигуру коровы, полую, чтобы царица могла в нее сесть. Приделал ей колеса, и мы вкатили ее на берег моря, пока животное спало. Я думал, это просто чтобы… Я не…

– Ну хватит, – выплюнула Пасифая. – Конец света наступит, пока ты добормочешь до конца. Я совокуплялась со священным быком, ясно? А теперь найди нитку.

* * *

Я зашила Пасифаю. Пришли солдаты и, осмотрительно сохраняя невозмутимые лица, унесли клетку куда-то в чулан.

– Никого к нему не подпускать без моего разрешения! И дайте ему поесть! – кричала им вслед сестра.

Безмолвные служанки скатали промокший насквозь ковер и вынесли испорченную постель – с таким видом, будто каждый день этим занимались. Пожгли ладан да душистую фиалку, чтоб заглушить смрад, а потом понесли сестру в купальню.

– Боги накажут тебя, – сказала я Пасифае, зашивая ее. Но в ответ услышала лишь буйный, словно пьяный, хохот.

– Ты разве не знаешь? – сказала она. – Боги любят чудовищ.

Я вздрогнула от этих слов.

– Ты говорила с Гермесом?

– С Гермесом? Он тут при чем? Объяснения какого-то олимпийца мне не нужны, я и сама это прекрасно вижу. И все видят. – Она ухмыльнулась. – Кроме тебя, как водится.

Почувствовав, что кто-то приблизился, я очнулась. Дедал. Впервые с тех пор, как он явился на мой остров, мы остались одни. Лоб его усеян был бурыми пятнышками. А руки измазаны по локоть.

– Позволь, я перевяжу твои пальцы?

– Благодарю, не нужно. Они сами заживут.

– Госпожа… – Он замялся. – Я в долгу перед тобой до конца своих дней. Не приди ты, я оказался бы на твоем месте.

Плечи Дедала напряглись, словно изготовившись принять удар. Когда он благодарил меня в последний раз, я на него накинулась. Но теперь знала больше, чем тогда: ему тоже известно, каково это – сотворить чудовище.

– Хорошо, что не оказался. – Я кивнула на его руки, испачканные, покрытые засохшей кровью, как и все остальное. – Твои заново не отрастут.

– Это существо можно убить? – спросил Дедал вполголоса.

Я вспомнила, как вопила сестра, призывая нас быть осторожными.

– Не знаю. Пасифая, похоже, считает, что да. Но как бы там ни было, он рожден от белого быка. Может, он под защитой какого-то бога, а может, способен навлечь проклятие на любого, кто причинит ему вред. Мне надо подумать.

Он провел рукой по обритому черепу, и я увидела, как его надежда на простое решение иссякла.

– Тогда мне нужно смастерить другую клетку. Эта недолго продержится.

Он ушел. Кровь запекалась коркой на моих щеках, и руки после твари испачканы были какой-то гадостью. Голова стала тяжелой и мутной, я ослабела – слишком много потеряла крови. Можно кликнуть служанок, они отведут меня помыться, но этого мало. Зачем моя сестрица сотворила такую мерзость? И зачем меня позвала? Почти всякая наяда, окажись она на моем месте, сбежала бы, конечно, а вот нереиды справились бы – они к чудовищам привыкли. Или Перс. Почему она его не позвала?