Цивилизация классической Европы

Нет, на всем протяжении 2-й пол. XVI века Коперник никого не убедил. Насмешка Лютера, разумеется, выражала не здравый смысл народа, а скорее суждение схоластов, больших ученых. На их счету был диалектический прорыв Тихо Браге. Солнце вращается вокруг Земли, возвращенной, таким образом, на свое естественное место, но планеты вращаются вокруг Солнца, в чем нет противоречия, поскольку небесные тела лишены массы. Так сочетаются с системой Птолемея преимущества простоты и элегантности коперникианства. Когда астрономия наблюдения, столь необходимая в эпоху, когда корабли атлантической Европы бороздили Землю, осуществляет между 1580 и 1610 годами поразительный рывок вперед, радикально превосходящий по своей резкости античный, самой стойкой остается система Тихо Браге. Разве не говорил тот же Паскаль тридцать лет спустя после речей Мерсенна в защиту Коперника о трех системах мира (Птолемей, Коперник, Тихо Браге), выбор между которыми невозможен, несмотря на «вечное безмолвие бесконечных пространств»? Кеплер писал по поводу ошибки в 8 минут относительно положения Марса (предел точности наблюдения в эпоху Птолемея составлял 10 минут), которая толкнет его мысль на революционный путь: «Нам, кому Божьей милостью был дан в Тихо Браге столь бесценный наблюдатель, что его наблюдения (sic) раскрыли нам ошибку. допущенную Птолемеем, нам надлежит с признательностью принять это благодеяние Бога и извлечь из него пользу». Доказательство, если угодно, малой непосредственной значимости «коперникианской революции». Тихо Браге, сокращая Коперника, спас и консолидировал то, что было полезно и применимо до научного сдвига 1620—1630-х годов.

Революция по Копернику не возымела немедленной реакции, по крайней мере в католической Европе. Лютерово пожимание плечами не было выражением шокированного здравого смысла. Меланхтон, выразитель ортодоксии лютеранской реформации, был более суров. Претензия двигать Землю и остановить Солнце показалась ему абсурдной. Хорошо ли просматривалось основание для его недоверия? Меланхтон, в противовес Лютеру, всегда стремился к сохранению в реформированной Европе реалистической схоластики. В отличие от лютеранского номинализма, можно было говорить о его томизме. Резоны Меланхтона были основаны на Слове Божием. Они были аналогичны тем, которые толкнут Рим к действию, но позднее: осуждение Коперника датируется 1616 годом, Галилея — 1632-м. Во имя Аристотеля. Что значило это двойное осуждение начала XVII века? Рев осла схоластики. Головокружение от новых масштабов великого творения Божия. Ужас перед бесконечными пространствами. Это Аристотель осудил Коперника и Галилея в начале XVII века во имя былой, одержанной в XIII веке греческим несесситаризмом благодаря святому Фоме (1225–1274) победы над августинианством и позднейшим утверждением Этьена Тампье 1277 года о возможности бесконечности, множественности, движения мира исходя из суверенного могущества воли являющего себя Бога.

Космос, окончательно разрушенный Рене Декартом, — это замкнутый мир Аристотеля, не абсурдный маленький круглый шар, плавающий в бесконечной пустоте, но мир, равнообъемный физическому пространству. Вне Вселенной Эйнштейна, как и вне Вселенной Аристотеля, нет ничего, даже пустоты. До такой степени, что даже выражение «вне» не имеет смысла. Был ли мир, который просуществовал до конца XVI века, столь же строго незыблем, как мир Эйнштейна? Вероятно, по заблуждению еретический космос Аристотеля будет рассматриваться теологами римской инквизиции как необходимый для Откровения.