Цурюк

Скучать пожилой директрисе краеведческого музея на этих выходных и впрямь не пришлось. Через четверть часа на пешеходном переходе через пустынную улицу Степана Халтурина её сбил вынырнувший из-за угла «опель» с забрызганными грязью номерами и, не снижая скорости, скрылся в переулках. В бессознательном состоянии женщина была доставлена в черепно-мозговое отделение травмбольницы, где впала в кому с неясным прогнозом.

… Проинструктировав своего «таксиста», Сульфат нажал кнопку переговорного устройства на двери музея.

— Это я.

Тяжёлая створка тут же распахнулась перед ним, подобно Сезаму, пропустив в уже знакомый вестибюль. Страж из вневедомственной охраны привычно отдал честь и замялся, теребя нагрудный карман камуфляжа. Полковник глянул на него вопросительно:

— В здании чисто?

— Не нравится мне это, товарищ полковник. Директриса у них — бабка стрёмная, и ещё Левин этот, ботан… Чувствую — лажа может выйти. Давайте, я лучше деньги верну…

— Лажа может выйти, Соков, если ты тотчас не передашь мне ключ от запасника. И она выйдет — это я тебе гарантирую. — Шаньгу как танк надвинулся на щуплого мента, сверля его недобрым взглядом. — На тебе — три эпизода растления малолетних. Знаешь, что на зоне с такими, как ты, делают?

Капитан Соков, съёжившись, передал Сульфату ключи.

— Проводить вас?

— Сам найду. Сирену отключи — и пойди, погуляй часок, скушай мороженое. Погода — чудная. Через час вернёшься и выпустишь меня. Свободен.

* * *

… Шаньгу ощутил величие момента — он был в полушаге от мечты всей жизни. Попляшут теперь под его бубен! Он укрепил на лбу фонарик, чтобы не включать свет, и устремился, минуя залы, к цели. Экспозиции, посвящённые именитым землякам, его мало интересовали. Халтурин, Циолковский, Дзержинский: мелкий народ, халтурщики. Хотя, обладай они силой Бубна — кто знает, то ли бы ещё наворотили…

Но Амба Шаман Энлиль даётся в руки лишь избранным — по праву крови. Последним его законным владельцем был прадедушка Сульфата — тёмный маг и целитель Жамсаран Бадмаев, крестник Александра Третьего. В семнадцатом году бубен исчез в мутных волнах истории. Сульфат посвятил его розыскам двадцать лет жизни — и вот Амба всплыл! Стоит повернуть ключ — и открыть эту бронированную дверь в подвал…

Ему почудилось чьё-то присутствие, и он медленно повернул голову — луч фонарика выхватил чучело лисы с тремя лисенятами. Глаза горели из тьмы, как живые. Сульфат натянул зелёные перчатки — символ тайного Ордена. Дверь распахнулась, обдав его могильной сыростью бывших купеческих подвалов. Как Левин здесь ещё от чахотки не загнулся? Сульфат вспомнил, что за день до холодов в городе отключили отопление.

Поиски заветного артефакта много времени не заняли — бубен лежал на рабочем столе Левина, издали напоминая большую расписную сковороду. Шаньгу извлёк из пакета заячью лапку и с трепетом взял в руки сокровище. По преданию, в бубне живёт душа его создателя — она и помогает открывать Врата.

Первый удар, отражённый сводами хранилища, прозвучал гулко и страшно. Однако, похоже, ничего во внешнем мире не сместилось. Не удивительно — так бы каждый, дай волю, пошёл беспредельничать. Самое главное — это войти в резонанс с душой бубна. Подобрать верный ритм, войти в него… Полковник, прикрыв глаза, нанёс три негромких, но решительных удара заячьей лапкой — Амба пророкотал в ответ что-то угрожающее — и следом бронированная дверь в хранилище захлопнулась.

— Бляха! — несмотря на холод, Сульфата прошиб пот. Он вспомнил, что оставил ключ торчать снаружи! Теперь дожидайся, пока Соков нагуляется и отопрёт… Вспотевшее тело начала колотить дрожь, и Шаньгу осмотрелся в поисках обогревательных приборов. Ничего тут не было, кроме хлама веков. Зато на плечиках висела огромная, до пят шуба весьма косматого вида, вся обшитая какими-то медными побрякушками, костяными бусинами и амулетами. Мех на ощупь походил на медвежий — но в свете фонарика казался седым. Впрочем, выбирать не приходилось — массивное тело Сульфата с комфортом уместилось в шаманской шубе, и он принялся в ожидании расхаживать по запертому хранилищу, изредка с разной частотой ударяя в бубен — словно нащупывал внутри себя резонанс с правильным ритмом…

* * *

— А я заявляю, что Гришка Распутин — вор и сволота, кагальный выкормыш! И никакой святости в нём нет — ещё профессор Шарко в Париже всё это научно доказал. Сплошное шаманство и вред — предлагаю ЦК поставить мерзавца в убойный список!

— Савинков, как всегда, горячится, — распустил по жирному лицу фирменную улыбочку Азеф. — Григорий Ефимович ведёт скрытую и неустанную работу во благо общего дела. Я на это так скажу: Борис, ты не прав! Неужели ты сам поверил нашим же газетным майсам про таз мадеры и Сандуновскую баню с фрейлинами? Человек, похожий на Распутина… Да если бы и так — кто из нас без греха? Всё, тема закрыта.

Стиснув зубы, Борис нащупал в кармане пальто рукоять новенького браунинга. Нет, нужно плавно дышать животом, отсчитывая до ста. Никого не жалко. Никого…