Цурюк

— Ох-ти, девица! Никак, хахаря спознала? — сощурилась Чарушиха.

— По-моему, у кого-то из присутствующих грязный язык, — угрожающе привстал, нависая над столом, Иосиф Виссарионович.

— Да ладно, усатый, я ж в хорошем смысле — сама была молодухой. Страсти-то какие, моченьки моей нет! Пойду выйду от греха, облегчуся… — бабка, бормоча, юркнула за дверь.

— Доносить побежала, — определила Лили Марлен. — Я догоню?

— Да ну её, — махнул рукой мазык, — не грузись… Пошли уже, Дерендяй ждёт…

Кратчайший путь к поселковой комендатуре лежал огородами, так что бабке дважды пришлось перелезать через заборы. Внезапно гнилой плетень просел под её тяжестью, и Чарушиха рухнула ничком в заросли лебеды, раскровянив губу и подвернув лодыжку. Подол юбки неблаговидно задрался… Тут же сверху на неё налетело грузное волосатое Нечто, и Аномалиха тихо взвизгнула… Ласками при всём воображении это сложно было назвать — Сульфат Шаньгу не имел самки с лета, и теперь оттягивался на бабке по-полной… Всё это закончилось бы самым плачевным образом — но тут над ухом ебомой громыхнул выстрел.

Бигфут с запредельным рёвом кинулся в кусты, припадая на левую ногу. Галицын с двух рук выпустил ему вслед обойму «Люгера» — однако и этого было явно мало. Сульфат гигантскими прыжками преодолел пространство до лесополосы и скрылся за деревьями.

ГЛАВА 29. DER UNTERGRUND[10]

Кто рано встаёт, тому мало наваляли.

Фольклор

Оглохшая от выстрелов Чарушиха приоткрыла один глаз — и сразу зажмурилась. Над ней склонилось суровое лицо партизана из криминальных новостей. «Богородица-Ева матушка — спаси, сохрани и помилуй мя…».  — забормотала про себя старая доносчица… Но тут сзади послышался треск раздвигаемых стремительным натиском кустов, и Галицын развернулся в боевую стойку. Доберман взвился в прыжке — всё, что успел князь, это отдать ему левую руку. Правой он обнял пса за загривок и, пропихивая ему предплечье в глотку, покатился с ним по траве, норовя подмять под себя коленом. Из-за деревьев приближались голоса немцев.

Галицыну наконец удалось зафиксировать горловой хрящ собаки… Доберман — упорный боец — вертелся ужом до последнего, яростно молотя лапами, пока не затих. Обессиленный князь успел подняться на одно колено, когда на спину ему ринулась, сбив в прыжке с ног, немецкая овчарка. На этот раз шансов не было — тренированный зверь, удерживая добычу за воротник, всем видом демонстрировал готовность тотчас сомкнуть челюсти на кадыке. Каратели приближались.

Неожиданно над ухом раздался негромкий свист, и хват пса ослаб. Галицын повернул голову — и вместо матёрого эсесовца увидал рыжую девчонку-подростка в полосатых гольфах и сдвинутом на ухо берете.

— Ну что, Бобик? Сыграем в догонялочки? — с места перекувырнувшись назад, чудное видение исчезло в кусте крапивы, а оттуда рыжей молнией метнулась через пустырь в сторону леса невесть откуда взявшаяся лисица. Овчарка, залившись бешеным лаем, устремилась следом. Князь, не до конца веря в чудесное избавление, поднялся и на заплетающихся ногах побежал в другую сторону. Больше часа он путал следы, пока окончательно не выбился из сил. Наконец его внимание привлекла заброшенная банька на задворках пустой усадьбы с висящей на одной петле дверью.

Галицын проскользнул внутрь. В предбаннике было пусто. Он выглянул в волоковое оконце — погоня отстала. Здесь можно было передохнуть и решить, что делать дальше.

Князь успел за утро обойти посёлок, он уже видел выцветшие от непогоды нацистские флаги на комендатуре и понимал, что это не случайное проникновение отряда фрицев сквозь Портал. Всё намного серьёзнее. Вопрос в том, где кончается этот бред и начинаются нормальные реалии РФ? В какую сторону бежать, чтобы попасть к своим?

Перевязав чистым платком погрызенную доберманом руку, Галицын криво усмехнулся. То всю дорогу был «гнилой режим компрадорской олигархии», а тут нате: сразу стали «своими»…

После бессонной ночи, преследований и борьбы усталое тело требовало отдыха. Он решил вздремнуть полчасика, растянувшись на полке — а там будь что будет. Освободив дверь от хлама, князь Андрей ощупью шагнул в прохладную полутьму парилки…

— Заходи, кацо, давно ждём! — лукаво усмехаясь в усы, товарищ Сталин подопнул к нему перевёрнутую вверх дном шайку. — Присаживайся, уважаемый.

Галицын замер: обстановка в бане напомнила ему заседание подпольного парткома из советских фильмов. Безумную девицу из клиники он узнал сразу же. Напротив неё расположился фольклорного вида старичок в пушистой бороде, с хитроватым маразмом в глазах. В довершение всего в дверь проскользнула давешняя рыжая бестия в берете и невозмутимо вскарабкалась на верхний полок…

— Все в сборе, — констатировал дед бюрократическим голоском. — Иосиф Виссарионович, огласите повестку дня. А вы присаживайтесь, полковник, в ногах правды нет.

Галицын молча уселся на шайку.

— Вопрос, товарищи, как вы понимаете, на повестке дня у нас один, — весомо изрёк Коба. — Линять отсюда надо. Итак, ваши предложения? Начнём с младших.