Цурюк

— Погоди, не части, — оборвал её дед. — Давно немцы в Неме?

— Ты чё, старый, мухоморов обожрался? — покрутила пальцем у виска Лили Марлен. — Они вроде всю дорогу здесь. Тысячелетний Рейх от Гибралтара до Урала. Никак, обострение склероза?

— А за Уралом что? — осторожно осведомился мазык.

— Как что? Китай, ясен пень. С чего тебя на географию-то пробило?

Сидящие за столом быстро переглянулись.

— Вот тебе и крыло бабочки… — обескураженно протянул дед. — Поняла теперь, зачем товарища Сталина нужно возвращать?

Катя молча кивнула.

— Так ты говоришь, Рябиновка оцеплена? — обратился дед к внучке.

— Рота карателей, шварце-эсэс.

— Ну, йети-то им изловить слабо, он их за версту учует. Уйдёт в леса, затаится. Ох, и дорого бы я дал, чтобы узнать, где этот Сульфат прячет свой Бубен… Ладно, пора. Уходим огородами.

* * *

С минуту после их ухода окутанное бредом происходящего сознание Левина пребывало в пустой избе. Потом он почувствовал, как что-то начало неумолимо втягивать его обратно в радужный тоннель. Вспомнив последнюю фразу мазыка, он волевым усилием сумел зацепиться за образ Сульфата Шаньгу — и в тот же миг увидал его, сидящего на корточках в развалинах часовни красного кирпича, в сорока шагах от главного корпуса пионерлагеря. Внешне волосатое существо, копошившееся в мусоре, весьма мало напоминало вальяжного полковника ФСБ, которого он знал, но Левин по какому-то внутреннему убеждению ни минуты не сомневался, что это и есть Сульфат — в подлинной своей ипостаси. Йети разрыл ногтями широкий узкий подкоп, ведущий под плиты пола, и, воровато оглядевшись, сунул туда завёрнутый в мешковину круглый предмет, напоминающий формой решето. После чего торопливо забросал его мусором и скачками скрылся в кустарнике.

Не в состоянии дольше сопротивляться неведомой силе, Левин, дёргаясь, как рыба на крючке, был втянут через сияющий тоннель обратно в восемнадцатый год и увидал внизу своё тело, лежащее на чёрном дерматиновом диване в кабинете Вятского ГубЧК. Дикая боль пронзила голову. Сквозь вереницу бредовых образов над телом склонилось внимательное узкое лицо с козлиной бородкой и светлыми глазами садиста. Блюмкин из-за плеча Феликса корчил какие-то заговорщицкие рожи, от которых Левину ещё меньше хотелось возвращаться в тело.

— Где Сталин? — сурово допытывал глуховатый голос с польским акцентом.

— Сталина нет. Тысячелетний Рейх… от Гибралтара до Урала… Сульфат спрятал Бубен в часовне… — сквозь пульсацию боли услышал Левин собственное безвольное бормотание.

— Где Сталин?!

— Сталин с Катей… Огородами в Рябиновку…

— Пся крев! — брезгливо повернулся к Блюмкину Железный Феликс. — Сами разговаривайте с этим кретином. Он явно что-то знает.

— Положитесь на меня, — отозвался Яков. — Через час мы будем иметь полную информацию.

ГЛАВА 28. НОВАЯ РУССКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

В старухах никогда не бывает недостатка.

В.Гюго

— Мне — присягнуть на этом? Да ваш Адольф — просто мизерабль, паршивый нижний чин! — плюнул сгоряча в латунную икону полковник Галицын, захваченный во время облавы в пионерлагере «Рябиновка».

— Мой дед, князь Андрей, в мае 45-го лично руководил захватом Рейхсканцелярии и сгрёб в совок его сожжённый труп… Пустите руки!

— А вот это вряд ли, — иронично заметил шарфюрер СС Макс фон Боль, методично протирая обшлагом от плевка походный складень, — Пафос — пафосом, а историю знать нужно. В тридцать девятом Антанта отказалась от всех прав на восточноевропейские колонии в пользу Рейха, так что ваш дед вам врал. Напившись от безделья сивухи, бредил, как все русские…

— Я не знаю, с какого перепугу ваше войско просочилось к нам через Портал, — вскинул подбородок князь, — но минимум через сутки меня хватятся. Так что искренний совет — обделывайте свои делишки побыстрей и сваливайте нах хаузе подобру-поздорову. ОМОН приедет — мало не покажется, шарфюрер!

Несмотря на то, что диалог вёлся на чистейшем хохдойче, ни один из собеседников не понимал, о чём толкует оппонент.

— Вы только что упомянули Портал, — закинул наудачу наживку фон Боль. — Из этого я могу сделать вывод, что в мои руки попал один из безумцев, возглавляющих так называемое «славянское сопротивление». Признайтесь, полковник, — неужели интеллигентный человек, как вы, может искренне верить во всю эту языческую лабуду? Ведь вы русский — следовательно, в глубине души православный?

Галицын в ответ истово перекрестился в наручниках.

— Тогда вы должны быть в курсе, что наша мать Церковь предала дерендяевскую ересь анафеме. Все эти лжечудотворцы, волхвы и прочие путешественники во времени — просто плод больной фантазии сепаратистов, а святой Адольф и Богоматерь Ева непогрешимы во веки веков — аминь! Покайтесь, князь — обещаю, скидка выйдет…

— Заканчивайте, шарфюрер, — поморщился Галицын. — Скучно слушать…