Цвет боли. Подчинение

Ева снова замолчала, склонив голову и уставившись себе на колени. Не обращая внимания на ее побежденное поведение, Марк протянул руку и нежно обхватил ее подбородок, подталкивая, пока она не взглянула на него.

– Все будет хорошо, дорогая. А теперь заходи внутрь, чтобы мы могли поговорить.

Ева кивнула, и он быстро вышел, чтобы забрать ее из машины. Марк провел ее в свой дом, удовлетворенный тем, что она оказалась на его территории.

Хотя они провели много времени вместе за последние годы, это всегда происходило на нейтральной территории. Или в ее собственном доме, который она делила с Робертом. В последний раз она была в его доме, когда Роберт был еще жив, и пара тогда часто бывала в гостях.

Он обнял Еву за талию, проводя ее через фойе в гостиную. Она застыла, но не пыталась дистанцироваться от него. Она была слишком занята и выглядела так, словно ждала, когда наковальня упадет с неба ей на голову.

Когда они вошли в гостиную, он ослабил хватку и сделал шаг в сторону, неровно проведя рукой по волосам. Затем он повернулся, не зная, как именно задать вопросы, обжигающие его язык. К черту. Он знал только один способ. Тупой.

– Какого черта ты делал сегодня в Доме, Ева? – спросил он требовательно.

Она вздрогнула от ярости в его тоне, и ее глаза потемнели.

– Ты не представляешь, во что ввязываешься, находясь там, – продолжил он. – Ты хоть представляешь, что с тобой может случиться? Что Крейг сделал бы с тобой? Позвольте мне тебе сказать. Он бы заставил тебя наклониться, пока порол твою хорошенькую задницу, и тогда он бы трахнул тебя без пощады, не заботясь о твоем удовольствии. Только о своем собственном. Он взял бы тебя и использовал, и ему было бы наплевать на тебя или твое удовольствие. О чем ты, черт возьми, думала?

Она облизнула губы, глаза ее блестели от слез. Ах черт. Меньше всего ему хотелось заставить ее плакать.

– Я понимаю,Марк, – тихо сказала она. – Я понимаю гораздо больше, чем ты думаешь.

Его лоб нахмурился:

– Ты ходила в Дом до сегодняшнего вечера?

Она покачала головой:

– Нет. Это была моя первая ночь.

– Иисус Христос, кора. Какого черта? Ты хоть представляешь, что могло бы случиться с тобой, если бы меня там не оказалось? Я не могу позволить тебе вернуться туда, черт возьми. Тебе там не место.

Ее губы задрожали, а затем она, казалось, мысленно встряхнулась. Она напряглась и пристально посмотрела на него.

– Я точно знаю, что делала. Ты не понимаешь, Марк. Ты никогда не поймешь.

– Так попробуй мне объяснить! – бросил он с вызовом.

Ева долго смотрела на него неуверенным взглядом, словно пыталась решить, можно ли емудоверять. Он был на грани, потому что, черт возьми, он хотел, чтобы она могла прийти к нему за чем угодно. И он хотел ее доверия.

Затем она закрыла глаза и упала на диван, села, наклонивнись вперед, закрыв лицо руками. Ее плечи дрожали, и все, что он мог сделать, это не подойти к ней. Не утешать и не обнимать ее и не говорить ей, что все будет хорошо. Но он ждал. Потому что он чувствовал, что то, что она могла ему сказать, навсегда изменит его взгляд на нее. При любой возможности быть вместе.

Она подняла голову, ее глаза наполнились слезами.

– Я любил Роберта всем сердцем и душой. Он был моей родственной душой. Я знаю это. И я знаю, что больше никогда не найду такой любви.

У Марка перехватило дыхание, потому что он не хотел этого слышать. Что она смирилась с существованием без любви, потому что не думала, что другой мужчина когда-либо полюбит ее, как Роберт. Когда на самом деле этим человеком был Марк. Он уже любил ее – любил ее вечно – и, если представится возможность, он покажет ей, что она чертовски хорошо может найти другого мужчину, который отдаст ей все.

– Роберт дал мне все, что я когда-либо могла пожелать или попросить. Кроме…

Она замолчала и снова посмотрела вниз, ее плечи опустились в поражении.

– Кроме чего, Ева? – мягко спросила Марк, озадаченная ее заявлением. Он чертовски хорошо знал, что Роберт подарил бы ей луну. Он сделал бы все, что было в его силах, чтобы порадовать Еву.

– Доминирование, – прошептала Ева.

Волосы на затылке Марка встали… Его пульс участился, и ему пришлось успокоиться и пояснить, что он правильно ее расслышал. Потому что он многого не понимал.

– Доминирование?

Она кивнула. Затем посмотрела на него, и ее прекрасные глаза затуманились страданием.

– Ты знаешь, как он вырос. Что он пережил. Как он и Кайли были ужасно оскорблены. Вначале, когда мы впервые встретились, мы говорили о моей… необходимости. О том, что я считала нужным и чего хотела И он не мог… не мог заставить себя сделать что-нибудь, что могло быть истолковано как насилие. Он постоянно переживал, что каким-то образом унаследует жестокий характер своего отца, что это было каким-то генетическим фактором, и что он умрет, но не причинит мне боль. Вот почему он не хотел иметь детей. Он хотел их. Боже, он хотел их, и я тоже. Это мое самое большое сожаление, что у меня нет его ребенка, части его, ради которой можно было бы жить теперь, когда я его потеряла. Но он так боялся, что может оскорбить собственных детей.