Цвет греха: Алый

Мой последующий выдох – рваный, тяжёлый. Замираю. Не дышу, не шевелюсь вовсе, едва моего левого плеча касается первый поцелуй. Лёгкий. Почти неуловимый. Нежный. На грани иллюзии. Но не второй. Третий. И ещё один. И ещё. Вдоль плеча. К горлу. И выше. По скуле. В районе виска. Разворот – его ладони отпускают мои бёдра, зарываются в мокрые и спутанные волосы, моя голова запрокинута чуть назад, я могу чувствовать его дыхание на своих губах, пока он ведёт большими пальцами по моим щекам. Время словно замедляется. А я смотрю на него. Глаза в глаза. И до сих пор опасаюсь свободно вдохнуть-выдохнуть. Он тоже дышать перестаёт. И… ничего не делает. Застывает. Как и я. На границе с обманчивым обещанием поцелуя.

Кто знает, почему вдруг самой так хочется её преодолеть?

Разрушить. Получить сполна всё то, что находится за ней.

Но я себе не позволяю.

Благо, держаться приходится совсем недолго.

Кай словно все мои противоречивые мысли читает. На его лице расцветает привычно-мрачная насмешка, а после он прижимает к себе вплотную, после чего выключает воду в душевой и вытаскивает меня из кабины. Укутывает и вытирает от влажных дорожек с маниакальной заботой, как маленькую. И для себя тоже полотенце прихватывает. Как и ещё парочку, которые забирает вместе со мной на кухню. Для чего они предназначены, становится понятно чуть позднее, когда оба полотенца в свёрнутом виде брошены на стул, куда мужчина меня усаживает. Его повязка – насквозь мокрая. И если поначалу я опрометчиво забываю об её наличии, а потом малодушно жду, что он сам проявит сознательность, то когда он приносит меня сюда, начинаю откровенно беспокоиться. Благо, сознательность мужчина всё же проявляет. Сам на месте не задерживается. Бинты поменяны вне моего присутствия. И быстро. А Кай с самым невозмутимым видом направляется к холодильнику. Достаёт оттуда преимущественно фрукты, а также тыквенный морс и мёд. Апельсины он чистит с таким сосредоточенным видом, как если это сейчас самое важное занятие, которым он вообще мог бы заняться.

Невольно усмехаюсь, когда понимаю, к чему ведут эти манипуляции, глядя, как очищенные оранжевые дольки одна за другой отправляются в блендер, туда же добавляется часть тыквенного полуфабриката и мёд. Крышка закрыта. Кнопка нажата. Среди стен кухни раздаются характерные звуки, пока прибор перемешивает всё вместе в одну массу. И то, что сегодня цвет выбранного настроения жижи не зелёный, а преимущественно оранжевый, не отменяет моих сопутствующих ассоциаций при приготовлении смузи.

Хотя, одно отличие всё же есть.

И существенное…

– Что, в этот раз водку добавлять не будешь? – интересуюсь, продолжая наблюдать за ним, едва активность блендера остановлена.

Посудина с приготовленным зависает в воздухе над пустым стаканом вместе с мужской рукой. Тёмный взор направлен на меня.

– А надо? – выгибает бровь Кай.

Не сразу до меня доходит, почему встречный вопрос – именно такого содержания, и почему зависит именно от меня.

Смузи…

Для меня.

И, раз уж так…

Да, пожалуй, не помешает.

Но то, конечно же, я оставляю при себе. Вслух, подзависнув на несколько секунд, выдаю вполне себе спокойное и мирное:

– Нет.

Собеседник ничего не говорит. Просто кивает. Наконец выливает приготовленное в нужную тару. Добавляет мяту и корицу. В самом деле ставит передо мной, чтоб я выпила.

– И не смотри на него так, – добавляет назидательным комментарием. – Поверь, вариант с томатно-капустным вкусом тебе точно понравится куда меньше.

Я ещё поморщиться от мысли о том, что это действительно придётся пить, не успеваю, а он за две секунды улавливает всю самую суть. Но не я сама. По крайней мере, не сразу.

– Почему именно томатно-капустный? – удивляюсь.

– Ничего свекольно-гранатового в доме нет, – отзывается Кай. – Пока, – вносит небольшим дополнением, которое нарочно выделяет. – А тебе нужно восполнить запасы гемоглобина.

Удивляться я перестаю. На губах против воли расползается улыбка. Постепенно эта моя видимая эмоция ползёт всё шире и шире, некуда мне её девать и прятать, пока я делаю вид, что правда пытаюсь выпить приготовленное для меня снадобье по пополнению организма полезными веществами, в то время, как Кай с самым невозмутимым видом убирает грязную посуду в посудомойку.

Нет, не из-за смузи я улыбаюсь.

И даже не из-за того, каким вдруг домашним и обычным, вполне нормальным кажется мужчина прямо здесь и сейчас.

Всё слова его. Те. Самые.

“Даже звёзды меркнут, когда есть ты…” – то и дело вспыхивает в моём разуме и ничего кроме не остаётся.

Не знаю, почему именно сейчас. Не тогда, когда он это произнёс. И ни минутой раньше или позже. А тогда, когда при мысли об этом вдруг в груди становится значительно теплее. Почти, как родное, воспринимается, действительно близкое.

Сколько бы я ещё на этом зацикливалась, неизвестно.

Если бы не одно “но”…

Со стороны лифта слышится разливающаяся мелодичная трель, сигнализирующая звонок домофона.

Впервые за всё то время, что я здесь нахожусь, у нас… гости?

Или не совсем…

Глава 22

Эва