Цвет греха: Алый

Просыпается. Понимаю это по изменению в чужом дыхании, что ощущаю на своём затылке. Сперва замирает. В напряжении. Его ладони сжимаются на моей талии ещё плотнее. Секунда. Другая. Не обязательно добавлять освещение или же сбрасывать покрывало, чтобы почувствовать всё то, что сопутствует моему состоянию. Но покрывало сдёрнуто. Не сброшено лишь потому, что я сама за него цепляюсь в последней попытке сохранить остатки былой гордости.

Хотя и то, конечно же, не спасает.

Освещение всё же загорается. Мужчина усаживается, немного отодвигается, хмуро оглядывая то раздосадованную меня, то мои перепачканные бёдра, то пропитавшуюся кровью простынь, то себя самого, поскольку и сам тоже умудряется вляпаться, раз уж прежде находился слишком близко. Ещё секунда. И ещё одна. А в тёмном омуте вновь направленного на меня взора вспыхивает вдруг столько растерянности, беспомощности и тревоги, что лично мне теперь уже совсем неважно становится в один миг ничего из предшествующего.

Кай определённо в шоке.

Зато у меня появляется возможность, наконец, встать!

Чем и занимаюсь, подтягивая к себе простынь, кутаясь в неё, чтобы хоть как-то прикрыться, а то кровавая обнажёнка в моём исполнении начинает откровенно напрягать ещё сильнее, чем прежде. Особенно, если учесть, что Кай так и пялится на меня, даже не думает отвернуться или хотя бы банально моргнуть.

– Не смотри на меня так, – ворчу на такую его реакцию, отворачиваясь от него. – Так случается у девушек, знаешь ли, – опять ворчу себе же в оправдание и собираюсь подняться на ноги, а затем спрятаться в ванной комнате.

Ага, как же…

Ловит за запястье, притягивает к себе ближе, не позволяя уйти. Вынужденно вновь смотрю на него в ожидании пояснений.

– Почему так много крови? – произносит всё также обескураженно Кай.

Почему-почему…

А я знаю?!

Не везёт ещё по изначальной версии матушки природы, вот и всё…

Каждый раз так.

Вот и не говорю ничего, страдальчески закатываю глаза. Пытаюсь свалить от него снова. И опять мне этого не дано.

– Это… – сам меняет своё местоположение, оказываясь передо мной, разглядывая теперь уже с озадаченным подозрительным прищуром, – очень больно?

С учётом, как тянет до сих пор низ живота…

– Я знаю, где лежит обезбол, – только и говорю.

Благо, на этом с идиотскими нервирующими расспросами он от меня отстаёт. Хотя так и не отпускает. И мало того, что не отпускает, секунда… а я, завёрнутая в покрывало, поднята на руки.

Мужчина сам относит меня в душ. Сам включает воду. Из покрывала тоже выпутывает меня самостоятельно. То оставляет на полу и быстро забывает про него. Дальше, пожалуй, я определённо должна справляться сама, желательно вне его присутствия, но у него и на этот счёт имеется своё мнение, а я по итогу не осмеливаюсь возразить вслух, ведь он тоже перепачкан в крови по моей вине. К тому же, под упругие струи, льющиеся на нас обоих сверху, он меня не ставит, а заносит. Отпускает далеко не сразу. Некоторое время просто стоит, прикрыв глаза, позволяя воде стекать по нашим телам, как есть, затем всё же прижимает меня спиной к стене кабины в качестве опоры, при этом аккуратно поддерживая одной ладонью за талию, и тянется к мочалке, а также гелю для душа. И вот вроде благодарной стоит быть. Но нет.

– Если хочешь как-то помочь, лучше закажи тампоны, – вздыхаю, перехватывая предметы в свои руки.

На его губах растягивается кривая ухмылка.

– Тампоны? – переспрашивает.

– Да. И трусы. Их нет.

Кривая ухмылка становится почему-то довольной.

– И не будет, – становится мне ответом.

У меня рот, как открывается от такого откровенного хамства, учитывая ситуацию, так и не закрывается. Я даже почти сочиняю встречную гадость в язвительном эквиваленте, но высказаться вслух не успеваю. Кай вышагивает из кабины, подхватывает первое попавшееся с полки сухое чистое полотенце, которое оборачивает вокруг своих бёдер прямо на ходу. И всё-таки уходит.

Хоть что-то действительно хорошее!

Дальнейшие десять минут я без малейшего зазрения совести посвящаю тому, чтобы как следует намылить и оттереть своё тело, вплоть до избавления от ощущения чужих прикосновений. С последним, к слову, куда сложнее, нежели с изначальным. А немного погодя моя затея и вовсе терпит тотальное фиаско. Дверь в ванную комнату снова открывается. И если поначалу из-за бьющего сверху-вниз потока воды я пропускаю этот факт, то, как только замечаю боковым зрением шлёпнувшееся на пол полотенце, а чужие горячие ладони ложатся на мои бёдра, сам мужчина прижимается сзади, с шумом втягивая в себя воздух, уткнувшись носом мне в волосы…

– Даже звёзды меркнут, когда есть ты, – звучит от него тихим и вкрадчивым тоном, что пробирает до глубины души.

Закономерно напрягаюсь.

Он же не собирается…

Опять?

Когда я – вот так, прямо здесь и у меня…

Или собирается?

Неспроста ж его стояк столь плотно упирается мне в поясницу, а мужские пальцы впиваются в разгорячённую кожу с такой интенсивностью, что потом наверняка останутся синяки, пока моё сердце стучит всё громче и быстрее.