Цветок ириса

- Так. Давай еще раз, что тут было? – попробовал зайти с другой стороны Мейсхер. Итальянка сдавленно кивнула.

- Портреты убийц брата Лоренцо, Джулиано. Боттичелли написал их после гибели Джулиано – Лоренцо хотел, чтобы народ Флоренции помнил, что справедливость в городе не просто слово. Но фреска, как ты видишь, не сохранилась.

- Джулиано это тот, кто якобы добился Симонетты? – напряженно переспросил Артем. Еще один кивок вместо внятного ответа.

- Это только слухи. По всем источникам Симонетта была примерной женой, а ее муж после ее смерти даже своего сына от второго брака назвал именем Джулиано. Странно называть ребенка именем любовника, не находишь?

- Нахожу...

Еще более странным было то, что он столько знал о городе, в который приехал первый раз в жизни. Сначала эти бесконечные улицы, которые отчего-то кажутся ему знакомыми – любой другой уже сто раз здесь бы потерялся, потом факты о мадонне Веспуччи, о которых он понятия не имел, теперь это.

Если с городом и Симонеттой он мог предположить, что просто когда-то что-то слышал или запомнил карту, то сейчас на ум ничего столь же логичного не приходило.

Виттория рядом с ним явно думала о том же, смотря куда угодно, но только не на него. Он вдруг подумал, как сейчас выглядит со стороны. Наверняка побледневший до состояния мертвеца, с растрепанными от ветра волосами и бешеным взглядом.

Называется, съездил в отпуск. Спасибо, Лука, большое, хоть сейчас к психотерапевту записывайся!..

- Как погиб Джулиано? – все же пересилил себя Артем, тронул девушку за рукав и потянул дальше, прочь от колоннады. Виттория даже шаг прибавила, словно торопилась оказаться как можно дальше от этого места, а, может, и от него самого тоже.

- Заговор. Многим не нравилось влияние Медичи во Флоренции – их власть и народная любовь были слишком сильны. К тому же Лоренцо тогда уже покровительствовал искусству: художникам, философам, поэтам. Это только увеличило его авторитет среди людей, а банк Медичи стал самым крупным в городе. Другим банкирам это не нравилось. В конце концов, эта неприязнь вылилась в полноценный заговор, в котором приняли участие несколько банкиров во главе с Якопо и Франческо Пацци, пара священников, купец, архиепископ Пизы и герцог Урбино. Даже папа римский их поддерживал.

- Которому Боттичелли расписывал Сикстинскую капеллу?

- Да, Сикст IV. Все они считали Медичи тиранами и якобы радели за восстановление Флоренции как свободной республики. В планах было одновременно убить Лоренцо и Джулиано во время мессы в соборе святой Марии. Но получилось только с Джулиано – девятнадцать ножевых ранений. Лоренцо отделался шрамом на шее. – Виттория помолчала, словно все еще собиралась с мыслями, и ее голос по-прежнему звучал глухо и неестественно. – Основных заговорщиков схватили в тот же день и повесили на окнах Палаццо Веккьо.

- И после этого Боттичелли написал портреты заговорщиков, – закончил за нее Артем, погруженный в свои мысли настолько, что не замечал встречных туристов и то и дело на кого-нибудь натыкался.

- Не всех. Человека, который нанес смертельные удары, Бернардо Бандини, нашли только через год после заговора в Турции. Султан Мехмед выдал преступника, и его повесили. Портрет Бандини вместо уехавшего на заказ Боттичелли заканчивал Да Винчи.

- А Медичи?

- Их авторитет стал еще прочнее, весь город им сочувствовал.

Повисла тишина, и впервые за все время прогулки Артем был ей рад.

Странная история. Вроде бы незнакомая, но в то же время... Нет, он точно слышал ее впервые!

Но вот история с фресками не давала ему покоя. Еще и Виттория поглядывала на него, как на ненормального, и это тоже нервировало.

Может, все-таки Лука что-то рассказывал? Во время учебы? Вот в памяти и отложилось.

Хотя это не объясняет, почему он с такой легкостью ориентируется в этом лабиринте совершенно одинаковых улиц.

Шагавшая справа от него итальянка притихла, тоже думая о чем-то своем. Артем все бы отдал, чтобы в эту минуту узнать, прочесть ее мысли. Время от времени краем глаза он замечал, как она на него косится, но стоило ему повернуть голову, как Виттория отворачивалась.

Он чувствовал, как у нее копятся вопросы. Как он узнал? Откуда ему вообще столько известно – того, что не каждый коренной итальянец знает? Да ладно итальянец, не каждый искусствовед! Можно было голову дать на отсечение: половина экскурсоводов Флоренции не знала таких деталей, которые знал он. Однако девушка продолжала молчать, и напряжение в воздухе только усиливалось – еще мгновение, и, казалось, можно услышать треск электричества.

Когда он уже собрался сам ее обо всем этом спросить, она вдруг замерла, глядя куда-то поверх его плеча широко распахнутыми глазами. Пухлые губы изумленно приоткрылись, недоумение в зеленых глазах сменилось изумлением и уверенностью, словно он вдруг подтвердил все ее догадки. Артем непонимающе огляделся, силясь понять, куда их завел – дороги он даже не заметил, а Виттория просто следовала за ним.