Цветок пустыни

Лиз вошла в дом, и Дженайна, которая отпарывала заплатку, вкось и вкривь поставленную Бет, отложила шитье в сторону.

— Дорогая моя, да ты просто валишься с ног от усталости! — воскликнула она. — Позволь мне чем-нибудь тебя угостить.

— Спасибо. Мне надо идти. — И Лиз присела на широкий подлокотник кресла Дженайны.

— Что же, если ты намерена идти домой, Бет отвезет тебя. А как сейчас дела в больнице?

— Мы уже почти справляемся. Когда я уходила домой, в приемном покое оставался только один пациент, такого у нас не было уже давно.

— А что, разве старшая медицинская сестра не ожидает получить какую-то дополнительную помощь из Эль-Голеи?

— Она ожидала. Но в Эль-Голее самой начинается эпидемия лихорадки денге. Хотя нам прислали еще одного врача, он немец из Алжира... — Лиз прервала себя на полуслове. Сидя на подлокотнике, она могла видеть, как за деревьями перед домом проскользнул автомобиль Роджера. Она сказала в ответ на удивленный взгляд Дженайны: — Я же говорила вам, что не могу задерживаться. Мне нужно быть дома еще до прихода папы. Нет, Бет, не надо подвозить меня, я доберусь и пешком.

Но Роджер уже стоял в дверях. Кроме того, в том проворстве, с которым Бет, отбросив шитье, бросилась Роджеру навстречу, с тем чтобы приветствовать его, был какой-то раздражающий вызов. Лиз решила не торопиться с уходом...

Войдя, Йейт с фамильярной нежностью взъерошил ее волосы. Затем он кивнул Лиз и согласился на предложение Дженайны чего-нибудь выпить.

А Бет ворковала:

— Ну до чего же я рада видеть вас, Роджер! Я не осмеливалась надоедать вам, боясь, что со всей этой лихорадкой вы просто оторвете мне голову. Что, положение улучшается? Лиз говорит...

— Как только вновь приступит к работе большая часть сестер и сиделок, мы справимся с эпидемией. Сейчас у нас больные лежат на всех кроватях, какие только нашлись в больнице, однако сегодня не было ни одного нового случая заболевания лихорадкой денге. Практически всех больных скоро можно будет отправлять на выписку. — С этими словами он повернулся к Лиз. — А вы когда освободились от дежурства?

— Примерно с полчаса назад. Когда была закончена работа в приемном покое.

Йейт посмотрел на свои часы:

— Ваша смена длилась двенадцать часов. Это слишком долго. В течение дня у вас были перерывы на отдых?

— Только чтобы поесть. Но, во всяком случае, я не устала.

— Все равно это слишком долго. Завтра вам лучше поработать в детском отделении. По крайней мере вечером, как только детей уложат спать, вы сможете освободиться от дежурства.

Его слова прозвучали как приказ, поэтому Лиз молча выслушала его. А Бет никак не хотела оставить Роджера в покое.

— Ведь вы же останетесь обедать с нами, не правда ли? Сперва я отвезу Лиз домой, уж очень она настаивает на том, что ей надо идти. Но после этого...

Йейт заглянул в свой стакан и послушал, как, ударяясь о стекло, звенят в нем кусочки льда.

— Спасибо, — сказал он, — но я не останусь. Не сегодня. В сущности, — при этом его взгляд скользнул мимо Бет в сторону Дженайны, — я пришел, чтобы спросить, не пообедаете ли вы со мной? Ну разумеется, если вы достаточно хорошо себя чувствуете.

— Хорошо — не то слово! — улыбнулась Дженайна. — И мы буквально горим желанием. Да, Бет? Но где мы будем обедать?

— А я сегодня не собирался приглашать Бет, — невозмутимо сказал Роджер. — Я приглашаю только вас. Вы пойдете? — И с этими словами он встал, не обращая внимания на озадаченный взгляд, который Дженайна бросила сперва на него, а потом на Бет.

— Конечно, пойду, — наконец сказала Дженайна. — Вы хотите, чтобы мы пошли прямо сейчас?

Йейт молча кивнул.

Дженайна, которую неожиданное приглашение явно привело в замешательство, обратилась к Бет:

— Я понимаю, мы не должны задерживать Лиз. Но ты должна убедить ее, чтобы она разрешила тебе отвезти ее домой. — Самой Лиз она сказала следующее: — Нет, Лиз, пожалуйста, не спорь, дорогая! А взамен, возможно...

«Она сможет провести вечер с нами, а как же». В любых других обстоятельствах Лиз дрогнула бы перед подобным предложением. Но ей хотелось помочь Дженайне, и, кроме того, в первый раз, с тех пор как она встретилась с Бет, ей было почти что жалко ее.

— И что ты скажешь на это? — взорвалась Бет, как только Роджер и Дженайна ушли.

— На что на это? — мягко спросила Лиз. — Миссис Карлайен уже переболела лихорадкой. А ты нет. Роджер заботится о тебе.

— Он еще никогда до этого не приглашал ее одну, — буркнула Бет. — Он хотя бы мог спросить, не против ли я...

— Бет, не будь ребенком! — усмехнулась Лиз.

— Я не ребенок! Он мог бы сделать это хотя бы в шутку, ведь мог бы? Он мог бы назвать любую причину, по которой ему нужно поговорить с маман наедине... О-о-ох!

Лиз заметила, что отвратительное настроение, в котором пребывала ее собеседница, стало исчезать, рассеиваясь как дым. А та продолжила:

— Но конечно же! Я хочу сказать, что я только что кое о чем подумала... — И по ее губам скользнула лукавая улыбка.

— Ты хочешь сказать, что готова простить Роджера, потому что считаешь, что он хочет поговорить с миссис Карлайен о тебе?