Цветы зла

Велением судьбы я ввергнут в мрачный склеп,Окутан сумраком таинственно-печальным;Здесь Ночь предстала мне владыкой изначальным;Здесь, розовых лучей лишенный, я ослеп.На вечном сумраке мечты живописуя,Коварным Господом я присужден к тоске;Здесь сердце я сварю, как повар, в кипяткеИ сам в груди своей его потом пожру я!Вот, вспыхнув, ширится, колышется, растет,Ленивой грацией приковывая око,Великолепное видение Востока;Вот протянулось ввысь и замерло — и вот

Я узнаю Ее померкшими очами:Ее, то темную, то полную лучами.

II

АРОМАТ

Читатель, знал ли ты, как сладостно душе,Себя медлительно, блаженно опьяняя,Пить ладан, что висит, свод церкви наполняя,Иль едким мускусом пропахшее саше?Тогда минувшего иссякнувший потокОпять наполнится с магическою силой,Как будто ты сорвал на нежном теле милойВоспоминания изысканный цветок!Саше пахучее, кадильница алькова,

Ее густых кудрей тяжелое руноЛьет волны диких грез и запаха лесного;В одеждах бархатных, где все еще полноДыханья юности невинного, святого,Я запах меха пью, пьянящий, как вино.

III

РАМКА

Как рамка лучшую картину облекаетНеобъяснимою, волшебной красотой,И, отделив ее таинственной чертойОт всей Природы, к ней вниманье привлекает,Так с красотой ее изысканной слиты

Металл и блеск камней и кресел позолота:К ее сиянью все спешит прибавить что-то,Все служит рамкою волшебной красоты.И вот ей кажется, что все вокруг немеетОт обожания, и торс роскошный свойОна в лобзаниях тугих шелков лелеет,Сверкая зябкою и чуткой наготой;Она вся грации исполнена красивойИ обезьянкою мне кажется игривой.

IV

ПОРТРЕТ

Увы, Болезнь и Смерть все в пепел превратили;Огонь, согревший нам сердца на миг, угас;

И нега знойная твоих огромных глазИ влага пышных губ вдруг стали горстью пыли.Останки скудные увидела душа;Где вы, пьянящие, всесильные лобзанья,Восторгов краткие и яркие блистанья?..О, смутен контур твой, как три карандаша.Но в одиночестве и он, как я, умрет —И Время, злой старик, день ото дня упорноКрылом чудовищным его следы сотрет…Убийца дней моих, палач мечтаний черный,Из вечной памяти досель ты не исторгЕе — души моей и гордость и восторг!

le français

XXXIX[48]