Тучи идут на ветер

— О том и речь… В обозе я встречал своего бывшего хозяина, конезаводчика. Под пьяную лавочку кое-что у него выведал. Есть кони. В балках, загонах… Ветер — не кони. Все закоулки там знаю. Ночью без огня найду. А план такой. Занять имение пана, укрепиться. И казармы, и конюшни — все в готовом виде, даже корм людям и лошадям. Формироваться, набирать силу. Поднимем все хутора окрест, свяжемся с соседними отрядами — великокняжевцами, платовцами, орловцами, мартынов-цами…

В сухостой в одночасье занимается степь. Выхваченные ветром снопы огня далеко относит в перестоявшийся бурьян. Бурьяны горят, как порох, с треском, гулом, без дыма…

4

Перед заходом солнца Борис простился с семьей. Махора не ко времени расхворалась. Проводить его до дедовой мельницы навязывалась Муська, но он велел ей быть возле матери. Закинул на плечо вещевой мешок, взял винтовку. Приглаживая белые пушистые волосы дочери, прощался с женой, лежавшей в кровати:

— Не дюже тут убивайся… Я скоро. Пелагея приглядит и вот Муська…

Наклонился, поцеловал ее в пылающий лоб — чуял будто, видит в последний раз…

Во дворе, возле катуха, шепнул сестре:

— Доглядывай, сеструшка… Коли особая нужда, ищи нас с Ларионом в имении Королева. Только цыц, даже бате не говори. Я зайду до него…

Сидели они вдвоем в горнице. Мачеха возилась в при-хожке, гремела посудой.

— Обижайся не обижайся, батя, не могу отпустить из отряда Лариона. Одного к стенке было не поставили: уклониться хотел. Это как же будет?

— Всурьез у вас… — усмехался в бороду Макей.

— Оставим лучше, батя, разговор этот. Иная нужда до тебе. Поделись с отрядом, чем можешь…

Понимает отец, о чем идет речь, прикидывается, сбивает с колеи:

— Конь-то один, под Ларионом. Не велю ж я ему слезать, а тебе отдать. Как ты гадаешь?

— Не про то я…

— А другого не нажил еще. Думал, вернешься со службы, за дело примешься… Наживем. А оно, вишь, обернулось… Последнего коня с базу сгоняете…

— Не прибедняйся, батя. Отряду нужен хлеб… седла, уздечки, брички с упряжью… Кони добрые. Воевать от-рядникам за бедняка, за его долю светлую. А жить за чей счет? Красных партизан тоже нужно кормить, одевать, обувать. Видал, офицерам богатые казаки стаскивали? Чувалами! Буханки, сало./ Иначе как?

Нет, Макей Думенко кулаком об стол не стукнет, не таков. Разум не покидал его. Тем, могло быть, и обрел уважение хуторян, даже крепких казаков. Правда, почет пришел поздновато, на склоне годков, вместе с ветряком и флигелем с деревянными полами. Каким путем все это далось ему в руки, неважно, у каждого своя планида. Возможно, господь и услышал его, Макея, слово…

Крутил Макей седой головой. Усмешка не пробилась сквозь буйные заросли усов и бородищи — слышалась в голосе:

— Как разумею, сынок, я должен снабжать ваш отряд и конями и бричками… Так или не так?

Не терял головы и сын, хотя умел, не в пример отцу, стукнуть кулаком не только по столу…

— У тебя лишний хлеб, пароконная бричка… Наверняка водятся и деньги. Советская власть в долгу не останется. Выдадим расписку, коль угодно…

— Ты мои деньги считал?

— Ни к чему мне вовсе считать их, — Борис зашуршал в кисете бумажкой. — Все одно прахом пойдет: не красным — так белые догребутся…

— Не скажи, сынок… Казаки за то самое, собственность, большаков и вытуривают с Дону.

— Значит, не поделишься?

— Выходит, не.

Скрутил Борис цигарку. Табак на колени не просыпал. Сунул ее в рот, сжав твердо губами. Не прикуривая, сказал без угрозы, будто советовал:

— Гляди, прогадаешь, батя.

В горницу заглянула Акулина Савельевна, пригласила певуче:

— Вечерять с нами, Борис Макеевич.

Отказался. Одеваясь, холодно простился у порога:

— Бывайте здоровы.

— С богом, сынок, — отозвался вслед отец.

На крыльце мачеха сунула ему прогретый в пазухе узелок.

— Сбережения мои. Не ахти какие… Отец про них и не знает, — ткнулась в ворот шинели. — Храни тебя господь…

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

1

Отряд занимал низ панского дома. Кому не хватило места, ночевали во флигеле. Сторожку у ворот отвели наряду — караулу.

В верхний ярус кинулись было ретивые — Мишка верховодил; Борис не пустил. Не велика заслуга ворваться со штыками в незащищенное имение, затерявшееся в глухой степи.

— Что вы за люди? — спросил одряхлевший Наумыч, без страха взирая из-под белых вислых бровей.

— Свои. Людей уложить спать, а всякие разговоры перенесем на утро.

— Извольте, места всем хватит… Коль не в доме, людская вон…

Указывая наверх, Борис спросил:

— Кто там?.

— Молодая хозяйка с горничной… Пана, Павла Сергеевича, нету.

Улеглись без вечери — натопались по мокрому глубокому снегу. Борис вышел во двор. Часовой у ворот, узнав в предрассветных сумерках, не окликнул. Подошел к нему, попросил винтовку. Страж в тулупе, ничего не подозревая, стащил за ремень с плеча, протянул.

В сторожке Борис поднял с бурьяна начальника караула, Егорку Кийко.

— Почему часовые без оружия?

Одергивая непослушными руками полы гимнастерки, тот силком раздирал слипавшиеся глаза, хрипло пришепетывал:

— Погодить, вашбродь… Как без оружия? Самолично проверял. Вот смену произвел. С ору-ужие-ем…