Тучи сгущаются над Фэйр (СИ)

  - Милый мой друг Икарий... - елейно начал король как бы свысока, но вскоре потерялся и утратил взятый тон, ощутив напряжение и легкую дрожь в собственном голосе, - Таранис, - совершенен несомненно, но величайшее ли он творение из когда-либо созданных?

  - Быть может, в землях отдаленных найдутся равные ему, но стоя здесь и сейчас, взирая на величие колосса, я сомневаюсь невольно в своих же суждениях... - ответил ему Икарий, слегка прищурившись. Он уже понимал к чему клонил король и был готов признать его правоту и первенство над собой. Икарий чувствовал необходимость разрядить отношения между ними, а уступая Люцию в споре, он тем самым вселял уверенность в превосходстве его мысли над своей, притуплял бдительность короля и приближал его к себе. Первый советник был мастером в делах душевных, а эго его уступало лишь практичности, и она-то сейчас настойчиво твердила ему: что проку в победе над глупцом, если проиграв, ты получаешь много больше? Уступи, чтобы возвыситься Икарий, склонись перед одним и вскоре все склоняться перед тобой!

  - Я говорю, Икарий, о землях близких, даже непосредственных! - обрадовался Люций недалекости Икария и принялся восторженно излагать, - говорю о том, что можем видеть мы прямо тут, прямо из вот этого окна!

  - Из этого окна? - задумчиво переспросил Икарий, потирая подбородок пальцем и вглядываясь вдаль.

  - Акведук, - просто сказал Люций, даже несколько поразившись тому, как мог советник в упор не видеть ответа, - неужто думаешь, Икарий, будто Таранис величественнее Акведука? Разве величие чего-то целиком лишь в красоте выражается или все-таки еще и в полезности? А если в размерах, то может ли бронзовый колосс посоперничать с Акведуком в них? Говорю же тебе Икарий... нет, утверждаю то, в чем уверен свято: ни в одной из книг истории не упомянуто строения величественнее этого!

  Икарий молчал, но то, что принял Люций за пораженное безмолвие, было безмолвием наигранным, заранее подготовленным. Еще до подведения итогов спора советник знал, к чему ведет король. Несмотря на видимое безразличие, Икарий со всей возможной дотошностью изучал труд жизни Люция и продвижение в нем. Незначительные, но успехи были, а первый советник с удовольствием подмечал каждое достижение Люция, ведь вот уже несколько лет король трудился на его благо, обеспечивал его, Икария, вечную славу.

  Вот уже несколько лет Люций работал над планом по восстановлению Акведука - рукотворной водоносной артерии, использовавшейся в империи для орошения полей центральных провинций в период засух. Акведук был много древнее статуи Тараниса Победоносного, существовал задолго до рождения великого полководца.

  Гигантский каменный мост, состоящий из колонн и арок, примыкает к массиву Пяти гор, откуда в древности черпал воды Поднебесного моря из Длани и потом разносил их по полям. Давным-давно источник вод иссяк, с тех пор как памятник и только его знают. К нашим же дням немногое сохранилось от прежде огромного строения, опоясывающего самое сердцем империи. Целые сегменты его безвозвратно потеряны, как и былое значение.

  Для правителей древности Акведук значил примерно то же, что для нынешних королей значит корона или скипетр (или любая другая регалия, каковых в мире великое множество), - был символом их власти и воплощал в себе могущество империи. Для простых крестьян он значил жизнь и был спасением от голода и мора.

  Тысячелетиями Акведук в руинах и мало кто из современных архитекторов воспринимает его частью своего ремесла, не говоря уж о том, чтоб всерьез принимать за образец для подражания. Многое изменилось со времен строительства моста, в том числе архитектура и ее запросы. Теперь все более изящество в цене, нежели грандиозность. Лишь кто-то во истину самонадеянный или выживший из ума возьмется хлопотать об его восстановлении. И даже так, даже сложись все лучшим образом, это будет лишь скелет дракона, но никак не сам дракон, - оживить Акведук теперь на вряд ли удастся, да и не нужно это никому по большому счету.

  Деревушки разрослись в города: там, где раньше были поля теперь городские кварталы. Империи больше нет, а вместе с ней и старых бед: меньше ртов, чтоб кормить, урожаи приносят больше пищи, а там, где земли не пригодны для возделывания, их и не возделывают, благо пищи на всех хватает. Проблемы империи умерли вместе с империей, но у нового времени свои трудности - их не меньше, а во многом они гораздо сложнее.

  И все-таки нашелся некий Люций, король-бездельник, по собственной воле взгромоздивший на свои хрупкие, сутулые плечи этот неподъемный груз. Король, который вроде как и работает все время, да только тратит он это время совсем не на то. Вглядываясь вдаль, не замечает того, что происходит прямо перед ним. И с каждым днем все глубже вязнет в болоте.