Турнир

— Я использую все, господин судья, — я не знала, успеет ли Акс за двадцать мгновений, брал ли он расчетное время с запасом, в любом случае, я собиралась тянуть столько, сколько будет возможно.

— Леди Блау, судьи являются своего рода Наставниками для подрастающего поколения, и, поскольку никто не решается сказать прямо, — он обвел угрюмых судей взглядом обреченной покорности судьбе, — это придется сделать мне. Ваш метод — несостоятелен, и ещё пять, десять, или даже двадцать попыток этого не исправят. Дистанционная активация невозможна. Мы все выросли на этих легендах времен Исхода, и все мечтали когда-нибудь совершить такое открытие, но…, — он сделал мелодраматическую паузу. Готова поставить, что он тайком берет уроки актерского мастерства, если ещё не подвизался выступать под маской на театральных подмостках. — Ваши таланты лежат в совершенно иной сфере, — рука, унизанная кольцами, скользит в сторону мистрис Айрель. — И, я имел честь быть Наставником искусств вашего брата, на первом курсе Академии, — короткий смешок, — видимо, не всем Родам отмерено равной мерой, кто-то совершенно не имеет способностей для глубокого понимания возвышенных материй…

Зря он это сказал. Я щелкнула кольцами раньше, чем распорядитель прогундосил — попытка двенадцать. Совершенно зря. Ему не нужно было трогать Акселя. И вообще произносить что-либо в отношении Рода Блау. Столичный прихвостень, расфуфыренный петух, хлюст, хлыщ… он даже свою родословную может проследить максимум на тройку столетий. И это существо… это позволило себе в таком тоне говорить о Блау?

Сила вспыхнула яростно, окутав мои руки до локтя. Первый раз за этот псаков Турнир я почти потеряла самообладание, забыв про детские игры. Мне хотелось, чтобы он слетел с этого кресла, слетел со сцены кубарем, и растерял весь свой лоск и нарочитую манерность, чтобы поцеловал носом землю северного Предела, занимая положенное ему место по праву рождения — на коленях.

Плетения в картину я швыряла со злостью, представляя, что это не мольберт, а морда Садо, и это не просто импульс сырой силы, а нормальное атакующее, или ещё лучше воздушный таран, или молния, чтобы подпалить ему полы его вульгарной одежки.

В этот раз что-то пошло не так. Сила вспыхнула и темной рамкой окутала всю картину, просачиваясь внутрь и очерчивая цифры с потеками туши и крови. Два. Четыре. Четыре.

Шесть. Цифры вспыхивали по очереди, и потом засияло само полотно алым и беспощадным светом пламени.

Проекция в небе отразила все изменения, происходившие с мольбертом. Трибуны ахнули, Садо, Фелисити, и мистрис Айрель приподнялись в креслах, наблюдая за происходящим.

Дистанционная активация сработала. Эмоции, вот что было недостающей частью метода Закери, чтобы возник резонанс между сырой чистой силой и кровью, как проводником, объединяющим в единое целое.

Закери Лидс. Фамилия психа вспыхнула в моей голове сияющими буквами. Южный Предел.

Окрестности Хали-бада. Закери из южных Лидсов.

Пока я ошеломленная тем, что вспомнила, смотрела наверх, картина, активированная силой, начала обретать волю. Сначала исчезли цифры, полностью, просто стекли вниз, растворившись сияющими вспышками, оставив один влажно-алый фон, потом на Арене подул ветер, запахло солью и медью, гарью и дымом, жаром металла. Бряцало невидимое оружие, ржали кони, звенела сбруя, трубил горн, звуки тысяч и тысяч копыт взрезали землю, отдаваясь грохотом так, что закладывало уши. А алое полотно в центре Арены сияло алым все ярче и ярче, пока не начало вращаться, повторяя движения картины, которая сорвалась с мольберта и взлетела в воздух.

Что я натворила, Великий? Что я натворила?

Ветер был такой силы, что мне пришлось пригнуться, а Фейу присела вниз, на корточки.

Картина вращалась все быстрее и быстрее, наполняясь силой, пока не превратилась в алый смерч, в размазанное пятно, сияющее в воздухе, и в этот момент прогремел взрыв.

До Марши было почти десять шагов — мой купол около пяти, поэтому я прыгнула в ее сторону одновременно с началом полного светопреставления. Все защиты вспыхнули одновременно сияющими пузырями — внутренняя над полем, купола каждого из судей, внешняя над Ареной, и трибуны. Трибуны просто превратились в почти литую стену светящихся пузырей, один защитный купол перекрывал другой, и следующий, и следующий, только первый ярус пестрел прорехами, но я надеялась, что линия защиты поля устоит, и они не пострадают.

Я успела. Фейу лежала сбоку, прижатая моей рукой, и над нами летели обломки досок, мольберты, кисти, реквизит, и даже оторванный рукав пурпурной мантии. Неужели толстяк тоже не носит защитные артефакты?

Ветер начал стихать, и я почти выдохнула с облегчением, как новая волна силы наполнила картину, как будто яростный прилив, нападая на скалы, стремится проложить себе путь дальше — на мирные равнины.

Ярость силы я ощущала отчетливо, как свою.

…заперли. Нас заперли, ограничив куском бумаги, нам ограничили волю. Снять ограничения — воля, воля, воля…сияли алые всполохи в небе…