Твоя капля крови

Строчка из последнего вирша Бойко навязла в зубах и никак не желала забываться. Крови на камнях было много, сами же камни почернели, и воздух над городом пропитался едким сухим дымом. Хватало вдохнуть его один раз, чтобы человек сразу начинал кашлять. Стефана, наверное, единственного он не беспокоил. Почта уже догорела, только башня, наполовину съеденная дымом, упрямо возвышалась над городом, напомнив Стефану старую церковь в имении. Теперь ему казалось, что кто-то другой дрался со Стацинским на дуэли.

Верно, другой.

Тот был – человеком.

Берег реки было не узнать: все раздроблено, разбито ядрами, продырявлено картечью, обожжено. В замке перебиты все окна, стена почернела после пожара на втором этаже. Стефан больше не боялся ходить по коридорам – все зеркала разлетелись. Ядра взрыли землю и в парке, ставшем кладбищем. «Революционный совет» переехал в палац Белта. Защищенный парком и стоявший по другую сторону тракта, особняк пострадал меньше. Стефан велел, чтоб у генерала Керера, помещенного в гостевые покои, усилили охрану. Керер, в отличие от повстанцев, дни проводил спокойно и праздно, в чтении и игре в карты с самим собой. С капитаном Гайосом он играть отказывался, почитая его предателем.

– И что же вам было, милая пани воеводова, не послать нам хотя бы весточку, – в который уже раз упрекал Вуйнович. – Мы ведь могли, прости Матерь, начать по вам стрелять!

– Ну полно, – отвечала Яворская. – Не верю, что вы настолько ослабли глазами, чтобы не разглядеть моих штандартов. Да и откуда бы я могла послать весточку? Отправь я курьера, его бы просто схватили. Тогда бы вы не удивились, но и они не удивились бы тоже… И у меня нет мага, способного послать молнию из деревни…

– Другие прекрасно обходятся голубями, – ворчливо сказал Вуйнович.

Голубей им действительно стали присылать: из Планины, из Креславля, из Вилкова. А из Ясенева прискакал гонец. Он не прошел бы через осаду, но прибился по дороге к роте Яворской.

Молния за все это время пришла одна, и тот самый ученик вешница, который принял весть об Эйреанне, полез за ней прямо в обгоревшую башню, понадеявшись, что пластины в ней уцелели и он сможет прочитать послание. Осторожно поднялся по краю обгоревшей лестницы, по оставшимся от пола закопченным балкам, кашляя от дыма. И не выдержал, прокричал, высунувшись из башни, на весь притихший город:

– Командант Белта! Командант Белта вошел в Бялу Гуру! Соединился с Лагошем и взял Варад!

Матерь добрая.

Марек.

Вуйнович, хоть и злился на пани воеводову за театральное появление, признавал, что без Яворской все дело было бы проиграно. Увидев ее, остландцы растерялись: с той стороны, откуда пришла траурная рота, они ожидали лишь подкрепления. Они оказались настолько не готовы, будто их дозорные и впрямь не разглядели штандартов.

Хорошо, потому что числом рота Яворской точно не взяла бы. Пани воеводова привела тех, кто должен был защищать ее владения, да собранных по пути лесных братьев, присягнувших «матушке». И однако – не иначе как с помощью Яворского, когда-то помогавшего Вдове выигрывать в карты, – они смогли, повстречавшись с остландским отрядом, разбить его и завладеть картечницей. Из нее и стали бить по спохватившимся остландцам.

Город прибодрился. И хотя снарядов почти не осталось, пушки опять загрохотали.

– Не падайте духом, – кричал Бойко своим бойцам, стоя на одном из бастионов. – У них тоже кончаются снаряды!

Голубчику и впрямь было не позавидовать. Генерал Керер оказался в плену, и отныне маршал Редрик отвечал за военные дела в Бялой Гуре. Стефан был уверен, что в Остланде для него уже обставлен дом на Хуторах. Ясенев взяли – неизвестно, долго ли продержатся, но ни новых ядер, ни уж тем более орудий с завода Голубчику теперь не подвезут. А его солдатам пришлось дать бой свежему – хоть и малочисленному – противнику.

Стефан, опешив, смотрел с остатка крепостной стены, как бойцы пани воеводовой без всякого страха идут прямо на остландцев.

– Так их! – ликовали на стенах, вдруг обросших народом. – Мы уж наелись, пусть они попробуют!

Стефану казалось, будто перед глазами снова та же картина, что при Креславле.

Бойцы, марширующие прямо навстречу бегущей к ним вооруженной пехоте, бойцы, которые спотыкаются и падают, но продолжают наступать.

Рота Яворской атаковала оставшихся на левом берегу. За мостом, который тем утром в очередной раз удалось отбить. Остландцы сейчас оказались сдавлены в узких улочках, но к ним уже спешила помощь, и люди Яворской могли сами оказаться в ловушке.

– Пан Стацинский, – выдохнул Стефан, – разыщите мне капитана и велите собирать «Охоту».

– Ваша светлость, люди из Студенческой армии хотят пойти с нами. Что им отвечать?

Обычно Стефан с трудом терпел чужих в своей милиции, но теперь…

– Пусть собираются все. Выходим, как только стемнеет.

Он ушел к себе и упал на диван в кабинете. К счастью, все следили за боем, и его отсутствие вряд ли заметили. Проснулся он с первыми лучами луны. «Охота» уже собралась внизу: скучившиеся у ворот люди в черных плащах смутно напоминали иллюстрацию к чезарскому роману.