Твоя невеста из преисподней

Я с удивлением заметила, что родинка действительно существует.

– Да даже если бы и не увидела тех плакатов – совершенно очевидно, что эта женщина не желала ему добра. Я выкупила бы у нее любого малыша и отдала куда следует. Я не такая дрянь, как ты думаешь!

Марина отвернулась от меня. Мне даже показалось, что она смахнула с лица слезинку. Демоны умеют плакать? Совесть больно уколола меня в самое сердце. Я виновато посмотрела на нее.

– Прости. Я забыла, что ты встала на путь исправления. Но как ты прочитала информацию на этих плакатах? Откуда ты знаешь французский?

Марина усмехнулась, кокетливо поправив рукой вьющийся светлый локон.

– Я из семьи чертовых интеллигентов, если ты помнишь. Моя бабушка имела собрание сочинений Александра Дюма и Мориса Дрюона на французском. В качестве наказания за мои провинности в детстве меня заставляли читать эти книги со словарем, а затем пересказывать от первого лица прочитанные главы. Может быть, именно поэтому я и возненавидела учебу и все, что с ней связано.

– Полезное наказание, – пошутил Флориан, чтобы разрядить обстановку. Мы с Мариной переглянулись и хихикнули.

Я с нежностью посмотрела на спящего младенца. И тут же ужасная догадка пронзила мое сознание – сколько таких преступлений происходит по всему миру ежедневно? Какая беспощадная война между добром и злом идет на ночных улицах, пока мы спим!

– Боже, – прошептала я, чувствуя, что вновь теряю способность здраво мыслить, – как же это жестоко, неоправданно и мерзко!

– Аура! – Флориан наклонился к моему уху и взял меня за руку, – мы не сможем спасти всех, но если мы спасем хотя бы одного, то сделаем большое дело! Понимаешь? Мы делаем все, что в наших силах.

– Тем более мы только начали, – подбодрила меня Марина. – Мы еще доставим хлопот этим господам, – она взглядом окинула гудящую толпу, – Париж надолго запомнит наш вояж.

Я с благодарностью посмотрела на них – раскаявшегося нефилима и демоницу, спасающую невинного ребенка. Мой взгляд зацепился за изящные ладони Марины – прямо на моих глазах ее ужасные когти стали исчезать. Один за другим они укорачивались, превращаясь в обычные ногти – прозрачные и аккуратные, как будто она только что сделала маникюр. Я не верила своим глазам.

– Марина! – восторженно воскликнула я, – твои когти!

Она испуганно посмотрела на свои руки и расплылась в счастливой улыбке. Девушка поднесла ладони к лицу и смотрела на них, как на предмет искусства эпохи Возрождения – трепетно, не дыша, бормоча себе под нос слова искреннего восхищения.

– А вот и первая награда, – с теплотой в голосе сказал Флориан, – страшно представить, что будет дальше. Если ты не прекратишь творить добро – боюсь, ты станешь прекрасным человеком!

Мы переглянулись и дружно засмеялись, не обращая внимания ни на крикливых продавцов съестного, ни на праздно шатающихся ведьм, ни на парящих в воздухе духов.

Глава 31

Чем ближе мы подходили к центральной площади рынка, тем отчетливее мой нос различал аромат фиалок. Несомненно, это было неспроста. У Асмодеи фиалковые глаза, и она знает об этом. Не удивлюсь, если она и варенье из фиалок варит.

Возле центральной площади рынок преобразился. Не было больше странных закусочных, отвратительных черепов и хвостов, нечистот и прочей гадости. На аккуратных лотках были выставлены диковинные растения – ромашки с разноцветными лепестками, маленькие пальмы, на которых росли зеленые ягоды, удивительные стебли с острыми зубами и прочая колдовская растительность. Несколько рядов было отдано под торговлю тканями и прочей швейной фурнитурой. Пара прилавков пестрила рекламой летающих ковров и веников. И здесь было гораздо тише, чем на окраине рынка. Торговцы и покупатели лишь вежливо перешептывались между собой.

Мы почти пробрались к площади, но вынуждены были остановиться. По периметру лобного места толпились зеваки. Они жадно всматривались в свою повелительницу, а также на тех, кто решился на столь отчаянный поступок. Я привстала на носки, чтобы видеть происходящее.

На самой площади стояла высокая деревянная сцена под зеленым балдахином. По центру сцены располагался позолоченный трон. На нем сидела сама княгиня – в вызывающем фиолетовом платье с глубоким декольте и разрезом до бедра. Наряд венчали остроносые черные туфли на высокой шпильке. На ее шее было странное ожерелье из кожаного ремешка и торчащих из него металлических шипов.

Она закинула ногу на ногу, и через разрез на платье проглядывало алое кружево трусиков.

Ее кудрявые каштановые волосы были небрежно собраны на затылке, открывая тонкую высокую шею. Несколько локонов игриво падали на ее бледное выразительное лицо.

Я замерла, не в силах отвести взгляда от ее приоткрытого рта. Ее губы манили, словно источник с прохладной водой в пустыне. Я облизнулась, чувствуя, как сохнет у меня во рту от жажды впиться поцелуем в этот источник, испить из него живительной влаги, насладиться его вкусом.