Твоя вина

– Страх, который ты испытываешь, напрямую связан с тем, что случилось с твоим отцом. Ты говорила, что перед тем как он напал на тебя, ты спряталась под одеялом в своей комнате и в темноте чувствовала себя защищенной. В некотором смысле отец исказил твое восприятие реальности, поэтому это так сильно влияет на тебя до сих пор, то, что было укрытием и спасением, превратилось в главный жизненный кошмар.

Мне было жутко вспоминать тот случай, страшно снова чувствовать его руки на своем теле. Отец угрожал мне, а потом начал избивать, я свалилась на пол, а он не останавливался…

Я зажмурилась и сжала кулаки.

– Человек, который должен был защищать, предал тебя. Он был взрослым и знал, что делает, а ты, Ноа, была беспомощным ребенком. Ты оказалась одна, никто не помог тебе, но ты сделала все, что могла. Ты спаслась, проявила неслыханную храбрость и не сомневалась, отчаянно боролась за свою жизнь, ведь, повторяю, никто тебе тогда не помог.

Я открыла глаза, думая о матери. Она сопротивлялась побоям, но это было бесполезно, и на самом деле она только все усугубляла. В те годы я поняла, что иногда лучше молчать, принимать сложившуюся ситуацию. Я вспомнила, как отец кричал на маму… он всегда говорил, что она заслужила подобное обращение, а я хорошая девочка, поэтому он никогда не тронет меня.

– Он любил меня и никогда не должен был причинять боль…

Утром я проснулась со странным ощущением в животе. Наступил седьмой день – последние сутки нашей разлуки. Но я не знала, готова ли… С одной стороны, каждой клеточкой своего тела я хотела видеть Ника, но, с другой, временное расставание помогло мне многое переосмыслить. Я решила наведаться к нему в офис, чтобы проверить, сумеем ли мы сделать шаг навстречу друг другу.

Войдя в здание компании, я разнервничалась. Женщина средних лет, дежурившая у стойки регистрации, сказала, как добраться до кабинета Ника. Я никогда здесь не была и чувствовала себя маленькой, как муравей. Все блестело, стены фасада были стеклянными. Я стояла в огромном холле с белыми диванами. Пол покрывал черный ковер.

Серое, белое и черное… почему я не удивлена?

Наконец я двинулась к лифтам. Офис Ника находился наверху. Через минуту я добралась до него.

Кабинет тоже находился за стеклянной стеной. Николас был не один. Я с трудом сглотнула ком в горле – София сидела за столом. С того места, где я стояла, я могла видеть ее: девушка широко улыбалась и что-то оживленно говорила, размахивая руками. Ник выглядел взбудораженным, однако едва не рассмеялся, слушая стажерку.

Я направилась к двери, и в тот же момент наши с Ником взгляды встретились.

Я наблюдала через стекло, как он встает со стула, а София поворачивается ко мне. Ее улыбка угасла. Ник кинулся к двери.

– Ноа, – сказал он, распахнув дверь.

Я потеряла дар речи. Вся моя неуверенность и жуткая ревность снова нахлынули на меня. Ничего нельзя поделать: София была идеальна… и идеальна подходила ему.

– Привет, Ноа, рада тебя видеть, – поприветствовала меня София и опять улыбнулась.

Я тоже выдавила из себя подобие улыбки.

Ник не сводил с меня глаз.

– Не оставишь нас на минутку, Соф?

«Соф».

Она кивнула и покинула кабинет.

Я подошла к его столу, Ник последовал за мной, взял какую-то бумагу и убрал в ящик. Потом нажал кнопку, и стена начала затемняться. Всего за пятнадцать секунд мы оказались в приватной обстановке.

Николас тут же обнял меня, и тепло, исходящее от его тела, окутало меня. Затем он потянул меня за косу, чтобы поцеловать… но неглубоким поцелуем.

Ник быстро отстранился. Он продолжал молчать. Его глаза пробежали по моему лицу, скользнули вниз… У меня тряслись руки, что не укрылось от него.

– Я скучал по тебе, Рыжая, – признался он, пристально глядя мне в глаза, и моя душа наполнилась странным, трудно поддающимся определению чувством.

Я будто начала тонуть. Внезапно я безумно захотела поскорее выбраться отсюда и услышать, как Майкл говорит, что я способна справиться с проблемой и должна преодолеть свои страхи самостоятельно, что я сильная, умная, никто и ничто не сможет сбить меня с ног… Достаточно было просто увидеть Софию рядом с Ником, чтобы моя самооценка вновь рухнула.

– Что за бумагу ты спрятал? – спросила я, чтобы отвлечься, и кое-что заметила: Ник сразу напрягся.

– Ничего, рабочий момент, – ответил он после паузы. – Ноа… скажи, что дерьмо с перерывом закончилось. Имей в виду, я вот-вот сойду с ума. Ты не отвечаешь на звонки, не читаешь сообщения…

– Мне нужно было время, чтобы хорошенько подумать, – резко и отчужденно ответила я и сама себе удивилась.

Ник нахмурился и дотронулся до моей щеки.

– Ноа… что с тобой?

Я покачала головой, посмотрела в его небесно-голубые встревоженные глаза и поняла, что не готова.

– Мне нужно больше времени.

Его пальцы застыли. Он убрал руку, и я вдруг почувствовала себя крошечной и слабой. Он внимательно посмотрел на меня сверху вниз.

– Нет.

– Николас, я…

– Я семь дней не виделся с тобой и дал тебе время поразмышлять, даже не зная, о чем, черт возьми, тебе нужно думать…