Ты любишь науку или нет?

После обеда Фуня поблагодарил бабушку, сказал, что все было ужасно вкусно, а она сказала, что он хороший мальчик, умный, ученый и уважает старших и что сейчас такие мальчики встречаются редко. И друг его тоже хороший мальчик и тоже уважает старших, Маула о нем часто рассказывает, и она рада, что у Маулы такие хорошие друзья.

Тут Фуня насторожился и спросил, про какого друга она говорит, а бабушка сказала, что про высокого беленького мальчика, который на дне рождения не стал драться с Рустемом и не испортил праздника. Не тот мужчина надежен, кто вспыльчив, а тот, кто сдержан! И Малькиному папе, бабушкиному сыну, этот мальчик тоже нравится. Он говорит, что у него хорошие руки и умная голова и что такой всегда прокормит семью. Потом бабушка добавила, что хотела бы на этого мальчика посмотреть, потому что она, бабушка, уже старая, а Мауле уже скоро двенадцать лет, и один Аллах знает, что будет завтра. А Маула не хочет показать ей этого мальчика, не хочет объяснить, почему он не приходит в их дом.

Фуня оглянулся на Мальку — она была красная, как помидор, и махала ему рукой из-за бабушкиного плеча. Фуня не знал, что говорить, сказал только, что Витик заболел, но как только выздоровеет, так сразу придет. Бабушка вздохнула и хотела еще что-то сказать, но Малька закричала, что у них с Фуней нет времени, и увела его в свою комнату. Там Малька объяснила ему, что бабушка хитрая и хочет выведать у Фуни про нее и Витика. А Фуня чуть не попался как дурак, поэтому пусть лучше молчит и даже Витику ничего не говорит, потому что Витик и так из-за всего этого стал нервный и может броситься на Рустема. И тогда начнется ужас что!

Малька говорила убедительно, и Фуня поверил ей. Но когда он ушел от Мальки, он еще раз все обдумал и засомневался: а вдруг она врет? С чего это вдруг папа хвалил Витикины умные руки? Знал, что генератор делал Витик? А кто ему об этом мог сказать? Только сама Малька. И зачем бабушке так его хвалить? Только из одной хитрости? Не похожа она на хитрую. Не-ет, что-то здесь не так. И Фуня решил все рассказать Витику, пусть разбирается сам.

Витик думал. Фунино сообщение поразило его. Сразу припомнились всякие мелочи, несоответствия, Малькины оговорки — все, на что он раньше не обращал внимания. Фуня сопел рядом, время от времени вздыхая от сочувствия. Витик поднял на него глаза:

— Спасибо тебе. А сейчас иди домой, я еще здесь побуду.

— Может, не надо здесь? Может, пойдем домой вместе? — заволновался Фуня. — Давай к нам… Или к вам… Может, я напутал, показалось что-то… Дурак я, не надо было ничего тебе рассказывать, занимались бы спокойно физикой. И что такое случилось? Подумаешь! Ведь если ей не запрещают с тобой видеться, так это же хорошо. Пойдем, Витик, а?

— Нет, Фуня, ты правильно поступил, что ничего не скрыл от меня. Как настоящий друг. И если все так, как ты подозреваешь, не обращать внимания я не могу, потому что это — обман! Иди, мне нужно побыть одному.

— Только ты побудь один не очень долго! — попросил Фуня жалобным голосом, но ослушаться не посмел — потоптался еще немного, повздыхал и ушел.

Витик остался в парке.

Снег уже сильно стаял, среди серых осевших сугробов и грязного сырого льда стояли холодные неподвижные лужи и проступали островки черной мокрой земли с пучками мятой прошлогодней травы. Дул сырой неровный ветер. Витик поднял воротник, натянул шапку на уши, сунул руки в карманы и замер. В парке стояла тишина, хрупкая тишина огромного города, за которой угадывался мощный ровный гул, привычный и незаметный для того, кто в нем родился и вырос. День кончался. На аллеях замигали и зажглись фонари, их белый неживой свет смешался с серым светом сумерек.

Витик сидел сгорбившись и старался думать о Мальке. Думалось о чем угодно и все время о разном. О домашних делах — не успел подмести в квартире, брат и мама будут недовольны. О скрипаче Вове, которого он когда-то не больно, но обидно побил и который влюбился в Эльку и теперь бегает за ней хвостиком.

О возмущенно-испуганном лице Чучундры, когда она с физиком допрашивала их. Почему физик все же отпустил их? Подумалось о Фуне, как он стоял здесь, нерешительный и взволнованный, переживая за него, Витика.

Прошла женщина с беленькой ушастой собачкой на поводке, мокрой и грязной снизу, и Витик подумал, что хорошо бы у него была собака — сейчас она была бы для него утешением. Собака — друг, она не обманет. Только не какая-нибудь мелочь и не узкая и элегантная, как у Эльки, а широкий мощный пес с крутым лбом и короткими ушами, веселый, быстрый и грозный. Витик бы с ним гулял, а Малька одной рукой держалась бы за Витика, а другой опасливо гладила пса, запутываясь пальцами в густой шерсти.

И вдруг Витику представилось, что сейчас вон там появится Малька в своей красной курточке, белых рукавичках и шапке с помпоном, а из-за белых колготок будет казаться, что курточка сама плывет над снегом. Придет и засияет, а потом сделает круглые глаза, выгнет брови и начнет что-нибудь таинственно говорить. Врать…