Ты меня (не) купишь

Склоняет голову на бок, визуально изучая и сканируя мое тело. Степа никогда не смотрел на него с таким интересом и голодом. Принимал, как нечто обычное, должное. В искренности Чеховского я тоже сомневаюсь. Вероятно, этот взгляд – выработанная привычка. На всех женщин, с которыми еще не переспал, так смотрит. А все равно приятно. Стыдно, но приятно видеть желание в глазах мужчины.

Чеховской тыльной стороной ладони ведет вверх по моей руке, поджигая мою кожу, проникая под нее, прокалывая мышцы, вгрызаясь в кости. Пожирает меня взглядом, касанием. Пальцами продвигается по плечу и кладет их на мою шею. Чуть сжимает. Не жестко, скорее играючи. Приближается вплотную, заглядывает в глаза и произносит:

– Приворожила, ведьма. Покоя и сна лишила и, думаешь, отпущу?

– У тебя нет на меня прав. Я замужем.

– И как? Нравится принадлежать безэмоциональной мышечной массе? – Его дыхание скользит по моей щеке, виску, лбу. – Счастливая в браке женщина не сделает выбор в пользу постороннего мужчины.

– Я никакого выбора не делала.

– Делала. Вчера. Когда решила провести выходные со мной и моими детьми, а не с мужем и его матушкой.

Мерзавец. Без ножа режет. С горящей горы в ледяное озеро толкает.

– Степа может вернуться с минуты на минуту, – твержу я, едва шевеля губами.

– Не вернется.

– Почему ты в этом уверен?

– Потому что он тоже не сделает выбор в твою пользу, Бабочка. Ну что? – Он склоняется к моим губам и шепчет в них: – Все еще будешь защищаться от меня штампом в паспорте?

Обезоруживает. Теперь я не только физически обнажена перед ним. Но и морально голая. Бери и делай со мной все, что душе угодно. Прочитал меня. Раскусил.

Его губы прилипают к моим, язык по-хозяйски врывается в мой рот, свободная ладонь оказывается на пояснице, заставив меня выгнуться в тихом протяжном стоне. Вмиг затвердевшими сосками я упираюсь в плотную ткань мужской куртки. Наслаждаюсь его поцелуем, запахом, лаской. Голова снова кружится. Руки тянутся к его шее. Фантазию будоражит предвкушение дикого вечера, ночи и утра. Не знаю, как долго Чеховской пробудет здесь. Прогнать не могу. Не хочу.

– Ты пила, – выдыхает он, прервав поцелуй.

– Немного… Два бокала, – признаюсь, задыхаясь от возбуждения.

– Потом скажешь, что я воспользовался тобой.

– Не скажу! – заверяю я. – Когда и как это бы ни произошло, я бы все равно выпила для смелости.

Чеховской улыбается, хмыкнув, отнимает от меня руки, снимает куртку и майку, бросив их прямо на пороге. Подхватывает меня под бедра, усадив на себя, и снова прильнув ко мне с поцелуем, несет вглубь квартиры.

– Где со Степой не спала? – спрашивает, сбивчиво дыша.

Я выпучиваю глаза, когда он замирает посреди коридора.

– Нигде… Ну… В смысле, мы только в спальне…

– Пиздец, – констатирует он. – Как ты его терпела десять лет? – Чеховской опять поцелуем впивается в мой рот, вносит меня в кухню, крепко удерживая на себе одной рукой, второй сдвигает со стола посуду, наплевав, что та разбивается на полу, и усаживает меня на столешницу.

Боже, сколько раз я заигрывала тут со Степой, намекала, чего хочу, но он всегда утверждал, что заниматься сексом там, где готовят и едят, кощунство. Выходит, сейчас я совершаю двойное преступление: во-первых, изменяю мужу, во-вторых, изменяю на кухонном столе, за которым еще вчера он завтракал.

Чеховской целует мою татуировку на шее, руками бродит по талии и спине, спускается и мнет бедра. Слегка прикусывает кожу, вырывая из меня мучительные стоны.

– Ро-о-ом… Нельзя так… – скулю я, напрягаясь. – Завтра я тебе надоем, и ты опять к своей Кристине пойдешь…

– Тс-с-с… Забудь о ней. Я больше ни одной женщины не замечаю. Бесполые они для меня. Ты их такими сделала.

– Это как?

– Не реагирует Роман Алексеевич ни на кого кроме тебя, понимаешь? – объясняет он, взглядом указывая вниз – туда, где пугающе выпирает ширинка джинсов. – Ты мне выбора не оставила, Бабочка. Влетела в мое огненное кольцо и разогнала всех. В пламени спалила.

– Ты всем это говоришь?

– Нет, обычно я банален, – усмехается он, и его губы возвращаются к моим. – Хватит болтать… Меня сейчас разорвет…

Его зазвонивший мобильник все же отвлекает нас друг от друга. Он вынимает его из заднего кармана джинсов и принимает вызов:

– Ну чего тебе, Фаза?

Обозленный, что Саша нарушил наше интимное уединение, он кажется еще соблазнительнее. Я пальцами провожу по очертаниям языков пламени на его груди, подушечками чувствую замаскированные татуировкой рубцы и, не удержавшись, касаюсь их губами. Слегка целую один, второй, следующий. Поднимаюсь вверх, к шее, к кадыку, к пульсирующей вене. Чеховской злится еще сильнее. Скрипит зубами, слушая Фазу, и резко отвечает:

– Понял. Езжай. Не надо меня ждать… Да, я тут надолго. Если что, наберу тебя. – Отложив телефон за мою спину, он хватает меня за волосы на затылке и запрокидывает голову. – Позабавиться решила, Бабочка? Зря ты так. Теперь не жалуйся…