Ты можешь изменить мир. Как 57 подростков боролись за свои идеалы – и победили

Я знаю, что у меня есть внутренняя сила, которая способна менять жизни молодежи – особенно тех, кто оказался в сложной ситуации: попал в интернат, причиняет себе вред, употребляет алкоголь или наркотики. Мне нравится общаться с молодыми людьми и искать способы помочь им. Сейчас я работаю волонтером в сфере молодежного трудоустройства и знаю, что помогаю людям изменить взгляды на жизнь.

Если мы сможем добиться перемен в подростковом возрасте, многое станет проще во взрослой жизни. Если мы не попробуем измениться сейчас, потом у нас не будет времени и наши жизни навсегда останутся прежними. Я считаю, что всем подросткам необходимо быть теми, кем им хочется. И если для этого необходимо изменить свою жизнь, именно это и надо сделать.

Всегда есть время для перемен. Просто делай то, что считаешь правильным. Я был на твоем месте и справился с этим, так что и у тебя получится. Старайся видеть хорошие стороны даже в плохих событиях. Это делает твою жизнь намного проще.

КАЙДЕН

«Я ХОЧУ РАБОТАТЬ С МОЛОДЕЖЬЮ И ПОМОГАТЬ ЛЮДЯМ. ВСЯКИЙ РАЗ, КОГДА МНЕ ОКАЗЫВАЛИ ПОМОЩЬ, Я НАБЛЮДАЛ ЗА ЛЮДЬМИ, КОТОРЫЕ ПОМОГАЛИ МНЕ, И ОТМЕЧАЛ, КАК ОНИ РАБОТАЮТ».

@MOVEONSCOTLAND

Бен, 23 года, Лондон, Англия

«Всю жизнь люди твердили мне, что я пацанка, но я знал: это нечто большее. Мои чувства уходили намного глубже».

БЕН

23 ГОДА, ЛОНДОН, АНГЛИЯ

ПОМНЮ, КОГДА МНЕ БЫЛО ДВА ГОДА, Я ПЫТАЛСЯ ХОДИТЬ В ТУАЛЕТ СТОЯ. В ПЯТЬ ЛЕТ МЕНЯ СМУЩАЛА НЕОБХОДИМОСТЬ НОСИТЬ ПЛАТЬЯ. СПОРТИВНЫЕ КОСТЮМЫ НРАВИЛИСЬ МНЕ НАМНОГО БОЛЬШЕ.

Мне всегда хотелось иметь возможность снять рубашку когда захочу, как делали мальчики. Кажется, я всегда чувствовал, что нахожусь в неправильном теле, но молчал.

Нас с братом забрали у родителей очень рано, и мы росли под опекой. Сначала нас направили в интернат. Потом, когда мне исполнилось четыре года, нас забрала тетя.

У моей тети было четверо детей, и мы росли вместе. Я вел себя как пацан, мне всегда хотелось походить на старшего брата и его друзей. Мне хотелось носить мужскую одежду, и я был не против испачкаться. Моя двоюродная сестра вела себя так же, но лет в десять – одиннадцать стала более женственной и начала выглядеть по-девчачьи, а я нет.

Всю жизнь люди говорили мне, что я пацанка, но я знал: это нечто большее. Мои чувства уходили намного глубже.

Я начал читать о том, каково это – быть запертым в чужом теле. В девять лет я набрался смелости и рассказал брату о своих ощущениях. Это был самый трудный разговор в моей жизни. Мы были вместе всю жизнь, и я считал, что могу довериться ему. Я сделал глубокий вдох и признался, что хочу быть его младшим братом, а не младшей сестрой.

К сожалению, он не понял. Он захотел «исправить меня». И это разбило мне сердце. Он был неспособен принять меня.

После этого я понял, что должен молчать. Мне не нравилось говорить о себе в женском роде, но ради безопасности я решил скрываться.

В одиннадцать лет я пошел в церковь при англиканской средней школе. Я набрался уверенности и попросил учителей называть меня «он» и использовать имя Бен. Из-за того что я не был похож на остальных девчонок, надо мной издевались. Я не вписывался в их мир, но ученики справились с этим лучше учителей. Ко мне относились не так, как к остальным, потому что я просто хотел быть собой. Я коротко остриг волосы, и за это меня наказали в школе. Столько разочарования и гнева. Я прошел периоды селфхарма, считая, что раз другие люди вредят мне, то и мне себя жалеть незачем. Я занимался этим несколько лет, затем начались депрессия, тревожное расстройство и перепады настроения.

Сильно помогло то, что один из учителей занял мою сторону. Он говорил коллегам: «Раз он этого хочет, надо попробовать сделать его счастливым. Когда он на уроке, почему бы нам не называть его Беном?» Я знал, что хотя бы один человек на моей стороне, и это многое изменило. Я до сих пор поддерживаю связь с этим учителем. Он даже помог мне открыться своей тете – однажды пригласил ее поговорить о том, что со мной происходило. Он показал мне статью в газете о том, как двое друзей, посещавших разные школы, позже встретились, и оказалось, что один из них сменил пол. Он действительно старался помочь мне.

Я помню момент, когда он позвонил моей тете. Я подумал: «Сейчас начнется». Но не началось. Она призналась потом, что сама думала: вдруг происходящее со мной – это больше, чем просто желание носить мальчишескую одежду, но не хотела сама подавать мне эту идею.

Бабушке, с которой я очень близок, на тот момент перевалило за 70 лет. В ее поколении о подобном не говорили. Было непросто объяснить ей, что происходит.